Внимание! Вы находитесь в скрытой локации «Ожерелье Артемиды» [Сложность: А-ранг]
Интерфейс вдруг заработал и меня скрутило так, что я еле сохранил контроль над телом. Говарда скрутило и вывернуло так, что аж суставы затрещали. Из нас наружу вывалились все те руны, что мы собирали пока добирались сюда. Всё то, что поглотилось, но не усвоилось. Прямо таки салют из трёх с лишним сотен блестяшек.
Я сбился с шага от нахлынувшей боли. Моё ментальное тело будто на части разорвали. Шаг, ещё шаг, и тараканы в голове снова заставляют перейти на бег, забыв о неудобствах. Дракона наш фейерверк сбил с толку. Он остановился и повернул голову в бок, дабы защитится от возможной атаки. Я даже ощутил мощную волну из духовных частиц и ауры. Прикрылся от удара?
Но прошла секунда, вторая и ничего не произошло. Снова волна духовных частиц, но теперь видимо от отменённого навыка. В глазах от боли мутнеет, кажется будто я вижу свет впереди. Нет, это галлюцинации. До станции ещё минут пять бежать. Падаю без сил на рельсы и теперь уже всем телом чую, как земля дрожит.
Туду-тудук… туду-тудук…
Над нашими с Говардом головами стремительно проносится локомотив поезда метро. Наплевав на боль, я поднимаюсь, дабы глянуть.
[Может всё-таки глюки?]
Раздаётся грохот мощнейшего столкновения, сдавленный рёв дракона и поезд спокойно едет дальше. А мне плевать на Ульсиор, как его там?!
[Какого хрена тут вообще творится?]
В поезде горел свет. В кабине на пульте машиниста сидит раскорячившаяся как звезда огромнейшая крыса. Упёршись передними лапами в стекло, она задними держит руль скорости и рычаг тормоза. Между ног у этого красавца свисают здоровенные розовые яйца. В зубах дымящаяся сигарета и я готов поклясться, что одна из передних лап крысы тянулась к бутылке с бухлом. Её даже убитый дракон волновал меньше, чем эта мутное пойло.
Крыса, Курц, 0 уровень
Шеврон нарушителя: кража-3, мародёрство-8, массовые убийства-9, подстрекательство к насилию-2
Повторюсь, какого хрена? Мы что, всё это время гонялись за крысой? Именно в этот момент, Курц тоже на меня посмотрел. Сигарета выпала у него изо рта.
Глава 6. Монолог в аптечной лавке
Боль — Курц знал все её виды.
Жителей деревни Вагенвальд во время войны пустили даже не под нож, а куда хуже — на опыты ордена Харкланда. Разумеется, Курц помнил и о том, как его тело проходило необратимую трансформацию из человека в уродливую крысу.
Сразу после побега из лаборатории Харкланда — забравшись на уже отплывший корабль — Курц уснул в грузовом трюме и забыл кем был раньше. Так началась его вторая жизнь.
Сначала были дни, месяцы, а потом и годы, когда боль была постоянным спутником Курца. Размер души и разума остался тем же, а крысиный мозг и тело, куда меньше человеческого. Последствия опытов тоже давали о себе знать. Выпадали передние зубы, вырастали новые задние, выталкивая те что уже были. Логики не наблюдалось. Шерсть линяла, выпадала, меняла цвет и длину. Почти год крысюк проходил в образе шара угольно-черных волос, наводя ужас на обитателей канализации Ганны.
В один из дней Курц обнаружил, что хвост попросту отвалился и на его месте уже начал расти новый хвост. В такие дни, в памяти крысюка сами собой всплывали видения о другой, уже не его жизни.
В том видение Курц дрожа от страха сквозь прутья клетки смотрел на двух людей. Военного, одетого в форму Ницианского Союза Стран, и ученого в одеждах ордена Харкланда. Офицер имел поразительно красивые голубые глаза и твердый, как сама сталь, взгляд. Такой может весь вечер смеяться, быть душой компании, соблазнить девушку и сразу уболтать ее пойти к нему домой. А там её убить. Вот так просто… из-за ставшего плохим настроения. Власть, воля, сила и полное безразличие к чужой жизни — вот что читалось в его взгляде.
На фоне голубоглазого и того, как он одним своим молчанием давил на всех подопытных в лаборатории, торопливые объяснения учёного не казались такими уж важными. Но сейчас в памяти Курца всплыли именно те слова. Они как заноза, все никак не хотели забываться.
[Да сэр… у подопытного наблюдается уплотнение генетического потенциала и возможностей тела, пропорционально уменьшению его изначальных размеров, — учёный из Харкланда боялся смотреть на голубоглазого. — Да, сэр… да, все верно… у этой крысы регенерация в десятки раз выше, чем у любой другой особи. Естественный срок жизни также увеличен… нет, сэр… мы пока не научились управлять тем, какой атрибут вырастет после де-хуманизации.]
Такие фразы часто всплывали в памяти, но тогда Курц не понимал, о чем и о ком они. Какие-то люди? Что-то делали?
После побега прошло целое десятилетие, прежде чем крысиное тело стабилизировалось. Линька прекратилась, когти и зубы перестали выпадать. Вместе с этим, как-то незаметно началось и постепенное восстановление памяти прежней личности.
Курц выучил язык крыс живущих в канализации. Раньше он их просто убивал и съедал. Да и кобольдов тоже убивал. И гоблинов-разведчиков, и гигантских ядовитых мокриц, и заплутавших людишек, и живность что плавала в сточных водах. Всех убивал. А как телу стало лучше и злость поутихла, начал учить их языки. В канализации ведь как?! Все живут недолго и память у ее обитателей короткая. Никто из крысиного племени и не вспомнил о том, что раньше их сосед ел себе подобных.
Время шло и в теле крысы-мутанта просыпался разум человека. А вместе с ним и неутолённый информационный голод. Спустя год самообучения крысюк вспомнил о своей прошлой жизни. Его звали Курц Фарго. На момент пленения орденом Харкланда ему было слегка за двадцать. Охотник, мастер на все руки, и самый завидный жених на всю деревню Вагенвальд. Это всё, что удалось вспомнить.
Жизнь продолжалась. Физиология крысы-мутанта позволила Курцу развить голосовые связки и заново научиться говорить на людских языках. Его поистине мощный разум человека требовал общения с разумными. А лучше с теми, кто намного умнее и опытнее его самого!
[З-законы общества людей… как я мог забыть о них. Надо владеть их языками, иметь опыт и вес в обществе.]
Курц уже осознавал, насколько сильно отличается от обычных крыс и людей. Но задача по легализации крысы в обществе людей, мягко говоря, нетривиальная. Её сходу не решишь.
Однако жизнь любит подкидывать сюрпризы. Тщательно продуманный план Курца сорвался из-за встречи, снова разделившей его жизнь на «до» и «после».
Ничто не предвещало проблем. Курц доедал очередную ядовитую мокрицу, собирая их яд в недавно найденную пиалу. Кто-то из городских обронил её в люк для сточных вод.
[Крр… Еда так себе, гоблины повкуснее будут, — думал Курц, отделяя зубами ядовитую железу от плоти насекомого. — Сколько уже лет прошло с тех пор, как их яд перестал на меня действовать? Пять или семь? Крр… совсем сбился со счета.]
