— Бэл, хватит уши греть, — дед рявкнул первым, на секунду опередив нахмурившегося Гарфилда. — Быстро подошла сюда!
Сестра, опустив глаза просочилась сквозь щель в дверном проёме и тихо села позади мужчин. Я начал говорить первым.
— Пап, деда. Извините! Из-за меня вы все чуть не погибли, — впервые за эту жизнь мне захотелось высказаться. — Пап, я правда не думал, что всё так обернётся. Я подстраховался как мог.
Смотреть в глаза сейчас стыдно. Сидя на кровати, я опустил голову. Руки горели огнём от содранных в кровь костяшек. Да еще и аллергия начала подступать. Ой, да кому я вру! Этот ком в горле от стыда ни с чем не спутаешь.
— Анжи… — мягкий голос деда, наоборот усилил стыд.
— Нет, деда. Я виноват! Вы все чуть не погибли из-за меня. Я… я столько всего сделал за эти три месяца…
Белка попыталась резко подняться с места, но рука дедушки ласково усадила взбешённую фурию на место. Я этого не вижу. Боязно в глаза смотреть. Но чую все ауры поблизости.
— Сын, не надо оправдываться, — отец хотел было прикоснуться к моей голове, но видимо вспомнил, что сам сейчас весь в пыли, а у меня аллергии на всё подряд. — Ох, Анжи… дитя ты программерское… Мы с дедом уже поняли, что ты записи матери нашел.
Аура Белки вспыхнула. Она снова попыталась вскочить с места, но рука деда продолжала удерживать её на месте. Смотря на неё Йозеф мягко произнес.
— Тссс, деточка. Мы все знали, что так может произойти. А ты Гар, сам виноват, что малому всего сразу не рассказал. Лучше надо было вещи Вирджи прятать.
— Потом, дед, — папа повернулся ко мне, указав рукой в пол. — Там в подвале стояло оборудование для имитации живого нетраннера? Ты использовал его для подключения к тому, что Дикие прячут за Голубой Стеной?
Эмоции отступили и где-то в душе загорелся огонёк мечты Анжи-младшего.
— Да, — ответил я механически. Это что, взаправду всё происходит?
Исчезновение мамы, Дикие, семейный секрет и нынешнее отсутствие удивления тому, что четверть дома пропала в «мыльном пузыре». Картинка происходящего стала складываться в причудливый узор.
Папа задумался на секунду напряжённо массируя переносицу.
— Давай так, Анжи…
— Гарфилд, или говори, или я сам все расскажу, — дед отпустил Белку. Та сидела хмурее тучи.
Отец устало вздохнул и тут же закашлялся.
— Чёртова пыль! Да сколько…
— Гар!
— Да-да, хватит уже. Я тебя услышал, — отец косо глянул на деда и повернулся ко мне. — Тебе было шесть, когда Вирджи, то есть маму, забрали. Сразу после нового года, тогда на улице ещё снег лежал. ООН праздновало конец войны с Дикими и завершение установки Стены. Уже тогда стало ясно, что сетевая активность Диких стала сходить до крайне подозрительного минимума. Тогда твою маму, как специалиста Бюро Общественной Безопасности наняли в роли эксперта по сетевым войнам, для рейда за Стену. Тогда же Бюро впервые испытало имитаторы нетраннеров, как физические экраны сетевой защиты. Био-чего-то там, прикрывало Вирджи и в случае прямой угрозы жизни.
Мои брови поползли вверх. ИскИн на биологической основе был на Земле ещё восемь лет назад?
Йозеф тоже кашлянул.
— Вирджи тогда злая домой пришла. Из сорока трёх нетраннеров Бюро выжило только трое. Помогли те самые экспериментальные экраны сетевой защиты. Сорок человек пропало.
Дед указал на пол комнаты.
— Описания очевидцев тогда один в один совпадали с тем, что сейчас творится у нас сегодня в Нью-Йорке. Мыльный пузырь, бац и все, никаких следов.
Папа нахмурился.
— А ещё через неделю за Вирджи пришли.
Я открыл было рот, но отец остановил меня покачав головой.
— Нет, не из Бюро, — Гарфилд нахмурился ещё больше. — Возможно кто-то из корпов или других шишек прознал о рейде. Бюро и сейчас ненадёжно. Вирджи и два других специалиста что-то принесли из-за Стены. То ли предмет, то ли информацию. Я не в курсе, сын. Мама когда пыталась об этом сказать, включалась программа защиты информации её кибердеки… лучше не говорить, как ей тогда было больно.
Деда приободряюще хлопнул папу по плечу. Мол, прорвёмся, тесть!
— К нам домой пришли через неделю, — аура Йозефа пылала от гнева. — Богом клянусь! Я убью их за то, что услышал в тот день.
— Кто? Что? — я непонимающе переводил взгляд с отца на деда. — Да говорите уже, что с мамой случилось?
Уж не знаю, какой бетонной плитой придавило гордость обоих мужчин, но они не могли сказать ни слова. Йозеф так и держал отца за плечо, не смотря мне в глаза.
— Мы все заложники, Анжи, — Белка с какой-то робостью погладила отца по голове. — Те, кто пришёл к нам тогда домой, сказали что заберут маму. Папа ругался, деда достал ружьё. Началась стрельба. Папе отстрелили кисть правой руки. Дедушку ранили, а бабуля… ты и сам видишь, что мир живых её теперь пугает. Вот она в сети романы и крутит. Деда Йозеф на неё за это не ругается. Правда ведь, деда?! Ты же на бабушку не злишься?
Злость… я почти забыл каково это, когда перед глазами темнеет от ничем не замутнённой ярости. Бояться за себя и за других — это разные чувства. А уж в своих чувствах я хорошо разбираться научился.
Руки не дрожали… голос не изменился… я просто ощутил, как напряглись все люди в комнате. Следующие десять секунд ушло на то, чтобы унять проснувшуюся жажду крови.
— Кто это был? — спросил я тихо.
— Мы не знаем, внучёк, — дед сглотнул. — Шуму те бандиты натворили много. Дом в тот вечер тоже после ремонта был. У нас в подвале газовый баллон взорвался. Полиция приехала, сняла показания. Потом Бюро засекретило факт похищения и стёрло дело у копов. Меня увезли в операционную из-за остановки сердца. Разрыв аорты. Аннушка моя тогда…
— Деда! — попросил я мягко и Йозеф все понял.
— Плохо всё было, Анжи. Врачи сказали «повезло старый, что ты выжил». Хирургам пришлось срочно ставить аугментацию сердца. А к Гарфу в больнице пришли коллеги Вирджи. Костюмы, оружие, имён не называют, но идентификацию чипов от Бюро прошли. Сказали, что два других выживших нетраннера получили за Стеной нечто. Информацию или вещь, неизвестно. Дело «Сорока трёх» получило на закрытом собрании высший уровень секретности. Внук, собрании не Бюро, а самого ООН. Имена трёх выживших стёрли из всех досье и государственных баз данных. Нам дали отступные. Солидная сумма по тем временам. Сказали молчать о Вирджи. Взамен пообещали организовать поиски похитителей.
[Стёрли только из государственных баз данных. — подумал я.]
Выходит, восемь лет назад Вирджинию Ганет похитил некто неизвестный, имеющий доступ к секретной информации ООН. А выжившие члены семьи Ганет стали заложниками, дабы мама выполняла требования похитителей.
— И что, никаких зацепок? — я посмотрел на отца, который так и не нашёл себе другой жены. — За восемь лет ни одного намека на то, где может находиться мама?
