Я даже обернулся, что глянуть на ночные горы с такой высоты.
Как же, сука, красиво… Если бы ещё и холодно не было, я был бы совсем счастлив.
Когда я наконец поднялся, ворота храма были приветственно открыты, будто приглашали к себе любого заблудившегося путника. Стены были выкрашены в красный цвет, будто их хотели сделать как можно заметнее. Над входом горела сразу тройка факелов: два по бокам и один сверху.
И никакой охраны. Я понимаю, что здесь разбойники вряд ли водятся, но дикие животные разве их не беспокоят?
Пройдя через арку ворот, мы попали на большую вымощенную булыжником площадь. Она расходилась буквально на десяток-другой метров в стороны и с противоположной стороны заканчивалась таким пузатым храмом. По бокам же стояли всевозможные каменные строения, куда более невзрачные квадратных и полукруглых форм.
И ни одной живой души. Всё выглядело как-то… мёртво…
— Эй! Есть кто?! — крикнул я в пустоту. — Нам нужна помощь! Э-э-й!!!
Мой окрик разлетелся эхом по площади, отражаясь от стен. Я ожидал, что сейчас кто-то выскочит из дома, но нет, ответ пришёл с совсем неожиданной стороны.
— Не надо кричать путник, — раздался надо мной голос.
И едва я обернулся, как передо мной приземлился монах. Классический такой лысый тибетский монах в красно-оранжевом балахоне, только с палкой-выручалкой-преступников-по-спине-огревалкой. Мне кажется, он меня до смерти может ею забить. К тому же, у него уровень Расцвета, где-то на стадии Внутреннего мира.
Но его лицо… оно было… не знаю даже, каким-то спокойным, умиротворённым, что ли. Казалось, монах с таким лицом может даже того тролля заставить успокоиться и проникнуться красотой мира. Хотя палка говорит о том, что это не всегда получается.
— Нам нужна помощь, я… вот, с девушкой, мы заблудились, шли издалека и…
— Идёмте за мной, — перебил он меня, сразу направившись в нужную сторону.
Монах сразу понял, кто нам нужен, и не стал рассусоливать с тем, кто мы, откуда идём и есть ли при нас доку́менты, что было странно. А вдруг мы разбойники? Или здесь у них подобные нам частые гости?
Пока мы шли через площадь, я быстро окинул взглядом стены и разглядел ещё одного монаха, который наблюдал за нами с безопасного расстояния в тени. Уверен, здесь и ещё есть.
Значит, охрана здесь присутствует. Не то чтобы я собирался где-то пакостить, но просто возьму на заметку.
Монах нас привёл в один из каменных домиков, что выстроились по бокам на площади. Я уже предполагал, что нас ведут в местную лечебницу, но ожидал, если честно, увидеть что-то типа подвала для пыток, но только где лечат людей посредствам ампутации и резекции больных частей. Типа болит нога — отрезали ногу, болит поясница — вырезали почки, чихаешь — зашивают рот и так далее. Зашибись же медицина! Сразу болеть у всех перестанет!
Но нет, здесь на удивление было очень светло и чисто. Отштукатуренные покрашенные стены, деревянные койки, запах благовоний и ряды чистых ровных коек. Лишь две койки были заняты кем-то. А в центре этой комнаты сидел ещё один монах, но уже по виду постарше, и медитировал.
Он открыл глаза до того, как мы подошли к нему, и указал на одну из кроватей, вставая. Было видно, что для них это уже обычная процедура — меньше слов, больше дела.
Не было никакой суеты, как это бывает в больницах моего мира, никакой беготни и прочего. Все были спокойны и невозмутимы, будто уже знали, что Лунная Сова будет жить. Или будто она была не первой, кого они спасают.
Местный доктор склонился над ней, что-то проверяя.
Повисла какая-то неприятная тишина, которой я не выдержал и нарушил.
— Жить-то будет? — спросил я.
— Думается мне, известен ответ вам, — ответил монах, осматривающий её. — Но вижу, травму она получила. Как давно?
— Дня… три… нет, четыре или пять назад, — пытался вспомнить я. Но, по правде сказать, вспомнить точно я не мог, всё смешалось в сплошной непрерывный холодный кошмар. Там вроде даже как неделя прошла вроде…
Его руки бегали по её телу, прощупывая органы живота, грудь, шею, руки, ноги и даже промежность, пока он не пришёл к логичному выводу.
— Она парализована, но вам известно было это и до нас, я прав?
— Были подозрения, да, но… можно это как-то… вылечить? Поставить её на ноги.
— Давно травму получила она, — покачал он головой и осторожно накрыл её одеялом, словно ребёнка. — Потому я вряд ли скажу сейчас вам что-то. Яснее станет завтра, когда другие проснутся. А сейчас она пусть здесь остаётся.
— Да, конечно…
Я был не против, уже давно хотел сбагрить Лунную Сову в хорошие руки.
Оставив Лунную Сову в больнице, меня вывели на площадь. Я предположил, что меня сейчас поведут к начальнику охраны или кто тут у них отвечает за безопасность.
— Мы не первые, кто обращается вам за помощью, да? — усмехнулся я невесело.
— Не первые, — согласился он.
— И часто попадаются вот такие счастливчики, как мы?
— Здесь ходит караван, что возит товары с края одного на другой, — ответил мой провожатый. — Бывает нередко, что раненых они везут с собой, для коих переход через горы бедой окончился. Для того у нас всегда место есть. Нередко мы встречаем тех, кто группой малой уходит и попадает в беду.
— И те двое…
— Они горы в одиночку пройти хотели, вне каравана. Но потерпели неудачу и восстанавливаются.
— А вы каждого у себя пригреваете? — не удержался я от вопроса.
— В минуту нужды разницы нет, кто к нам стучится, — ответил он. — Наш храм помогает всем путникам, что решили пройти столь сложный путь.
Ну то-то оно и видно. Никакого удивления, скорее постоянная рутина, которую они взяли на себя.
Мои ожидания не оправдались. Вместо начальника стражи или главы храма меня привели в небольшой дом, который был почти полностью заставлен двухэтажными кроватями.
— Завтра будет день, завтра говорить будем, — дал монах мне понять, что разговоры окончены. — И советовал бы не выходить ночью.
— У вас в окрестностях водятся бандиты?
— Нет, но людское сердце падко на сокровища, что могут таиться у нас.
Типа лучше не вылазь, иначе наше радушие резко закончится. Окей, я понял, вылазить не буду. Я не тупой, повторять по сто раз мне не нужно.
Признаться честно, отрубился я, едва коснулся подушки головой.
А проснулся от того, что меня разбудила Люнь.
— К нам пришли, Юнксу, слышишь? Пришли.
Пришли…
Бли-и-ин… сто лет бы не вылазил из кровати, если честно.
Сон для меня выглядел примерно так: лёг и тут же проснулся. Будто и не было ночи и сна. Всё тело было таким ватным, что двигаться не хотелось от слова совсем. Но всё равно пришлось хотя бы сесть и, зевнув, протереть глаза, чтобы разглядеть гостя.
