— Я об этом пожалею, чувствую… — пробормотал я, глядя Сянцзян в глаза.
* * *
Самое мучительное, что было для меня в жизни, это слушать храп, шансон в автобусе и ждать развязки. Вот прямо это то, что я мог перечислить с ходу.
Сянцзян ушла ещё три дня назад, а от неё было ни слуху, ни духу. Она как в воду канула, и все эти три дня я просто ждал на чердаке, когда за мной придут.
Теперь я понимаю все эти истории, когда люди ждут смертной казни в своих камерах, ждут, что в любой момент к ним постучатся и скажут: на выход. С одной стороны, неизбежность, а с другой, желание, чтобы поскорее всё это закончилось.
Я даже подумывал слинять отсюда от греха подальше, но Люнь правильно сказала — без союзников одному в этом мире не выжить, особенно, когда сил нет, да и куда бежать в городе, который окружили? Надо было довериться, что сделать мне было слишком трудно.
Доверить свою жизнь, свою судьбу кому-то?
Нет, я до этого тоже доверял свою жизнь другим, но сейчас ситуация была немного иной. Там у меня был хоть какой-то выбор, здесь он в принципе отсутствовал.
Просто доверься, просто доверься…
Я повторял себе эти слова, как мантру. Если бы Сянцзян действительно хотела меня сдать, то она бы это уже сто раз сделала за моей спиной, когда выходила за едой на улицу, а не просила бы на это разрешение у меня. Какой смысл просить меня довериться, а потом сдать, верно?
К тому же, этот план был наиболее дееспособным и реальным на вид среди всех остальных. Ну, можно было ещё до посинения сидеть по чердакам, но до первой случайной встречи с какими-нибудь крысами, которые меня сдадут. Всю жизнь прятаться не сможешь.
И всё, сука, из-за этого Бао, говна куска. Всех настропалил против меня. Если бы не он…
— Юнксу, сюда идут люди, — негромко сообщила Люнь, вынырнув из-за стены.
— Сянцзян?
— Среди них, да.
— А много их?
— Человек шесть.
Я со вздохом встал с коробки, на которой сидел на чердаке.
— Ну вот и пришёл момент истины… — пробормотал я, встав напротив лестницы наверх, после чего бросил взгляд на Зу-Зу. — Тебе бы лучше спрятаться, пушистый. Не хочу, чтобы ещё и тебе досталось, если что-то пойдёт не так.
Он посмотрел на меня своими глазами-бусинками, после чего быстро засеменил в самый угол чердака, откуда, как я понимал, был выход на крышу. Он такой ведь, найдёт дорогу, не потеряется, потому можно было не беспокоиться о нём. Тут бы самому не сдохнуть…
Они поднялись практически без единого звука, даже половица нигде не скрипнула. Все в тёмных плащах, возглавляемые Сянцзян, которая шла впереди. Ну хоть так, было приятно видеть знакомое лицо на фоне чуваков, которые сюда пришли с лицами, будто собирались меня на ремни пускать.
— Юнксу… — позвала она.
Вперёд выступил мужчина с такими старыми металлическими наручниками, как из средневековья, которые были исписаны какими-то знаками.
Вот так сразу в кандалы?
Честно говоря, я в этот момент засомневался, хотя было уже, мягко скажем, поздновато давать заднюю.
— Доверься мне, — повторила Сянцзян мне слова, которые говорила до этого. — Просто не сопротивляйся, будь честен, и всё будет хорошо.
— В последний раз, когда мне это сказали, я чуть не угодил за решётку, — отозвался я, но… всё же подошёл и позволил наручникам захлопнуться на запястьях.
Символы ярко вспыхнули золотом, и я почувствовал странную слабость во всём теле, будто неожиданно мне на плечи навалили несколько лишних десятков килограмм веса. Я и пикнуть не успел, как в это же мгновение мне на голову тут же накинули мешок. Я уже было дёрнулся назад, но…
— Спокойно, это ради твоей же безопасности, спокойно… — раздался голос Сянцзян совсем рядом, и я почувствовал, как её руки подтолкнули меня в спину. — Не сопротивляйся. Только не сопротивляйся, Юнксу, делай, что от тебя требуют, и всё будет в порядке. Тебя никто не тронет.
Как будто теперь у меня выбор есть.
Честно говоря, было немного страшно, когда мне нацепили на голову мешок, подхватили под руки и буквально потащили над землёй хрен знает куда. Но страх скоро сошёл на нет, и осталось только что-то типа холодного безразличия. Будто контрольный шаг сделан, а там уже как прыжок веры, будь что будет.
Единственным моим зрением оставалась Люнь, которая говорила, куда мы движемся. Правда, учитывая мои топографические познания города, с тем же успехом она мне могла рассказывать про высшую математику. Мы то поворачивали налево, то направо, то на главную, то с главной.
Единственное, что я мог сказать, так это то, что меня засунули в какую-то крытую телегу и повезли через весь город, постоянно меняя направление. Будто пытаясь запутать то ли меня, то ли тех, кто мог пойти за мной. Причём везли долго, за это время моё спокойствие опять успело смениться необъяснимым страхом и волнением, которое скручивало все кишки в узел. В конечном итоге, пожелай я вернуться обратно той же дорогой, вряд ли бы у меня это получилось.
Не знаю, сколько меня везли, если честно, но вскоре телега со скрипом остановилась Второй раз за день у меня всё внутри сжалось, и меня вытащили на улицу, причём достаточно грубо, не сильно заботясь о том, что я мог упасть и разбить себе череп. Но едва я чуть не улетел, как меня грубо поймали за руки и тут же потащили, по словам Люнь, в дворец, к которому мы подъехали.
Всё это делали быстро, едва ли не бегом, и хотелось верить, что это для моей же безопасности.
Судя по ступеням, которых я едва касался носками, меня ещё и в подвал потащили.
Доверься, говорили они, всё будет хорошо, говорили они…
Ага, как же.
Я уже по отношению чувствую, как мне здесь рады. Не удивлюсь, если меня…
Да млять…
Я только хотел подумать, что не удивлюсь, если меня в комнату пыток притащат, как меня в это же мгновение кинули в жёсткое деревянное кресло. Я даже не успел от неожиданности ухнуть, как мои руки ремнями за локти закрепили к подлокотникам, при это оставив руки в волшебных наручниках, которые, судя по всему, подавляли мою культивацию.
И лишь после этого мне сняли мешок.
Немного проморгавшись после темноты удивительно тёмного мешка, я огляделся. Даже факела после него слепили так, будто ты на солнце смотришь.
Это была практически классическая темница во всей своей красе. Стены и пол, выложенные булыжниками, огромный камин с горящим огнём, большой стол, на котором выложили все мои вещи, начиная от меча и заканчивая вещами самой Сянцзян. И шкаф, в котором я видел множество инструментов от клещей до молотков.
«Они не похожи на столяров», — подумал Штирлиц, пробуя ремни, которыми его привязали к стулу.
Так! Не ссать! Ещё успеется!
