После недолгих манипуляций, когда я ее поливал водой и легонько побивал по щекам ладонью, она медленно открыла глаза, моргая, как после долгого сна. Невидящим взглядом посмотрела на меня, после чего резко села, вскрикнув, и тут же разрыдалась.
Реакция была немного странной, но не мне ее сейчас судить — мое сознание не запирали в прекрасных иллюзиях, а тело в коконе.
— Ну ты чего, чего ты… — обнял я ее. — Ну ты чего расплакалась?
Она мне не ответила, просто вцепилась и разрыдалась, уткнувшись лицом в плечо.
Проплакала так минут пять, после чего успокоилась и, ни слова не сказав, просто уставилась в одну точку.
— Цурико? Цурико, ты как? — позвал я ее, но она лишь посмотрела на меня тусклым взглядом и вновь отвернулась.
— Я… не думаю, что сейчас время ее трогать, Юнксу, — тихо сказала Люнь. — Она немного… должна прийти в себя. Все же она пережила многое…
Но не больше, чем я, хочу заметить! Меня тут пинали ногами, обстреляли дротиками, все тело в дырках было! И это не говоря о всяких тварях и прочей ерунде, которая пыталась меня сожрать. А в награду что я получил?
Кольцо! Долбанное кольцо, которое нахрен никому не всралось!
Так что кому грустить, так это точно не ей.
Подобная картина повторилась абсолютно со всеми. Они вскакивали, когда приходили в себя со вскриками или криками, и потом начинали рыдать навзрыд, что приходилось их успокаивать. К девятой девчонке, которой была Фуньси, мое плечо было мокрым от слез.
И что самое хреновое, все после этого сидели в легкой прострации, почти никак не реагируя на раздражители. Просто сидели и смотрели перед собой, будто вся их жизнь осталась где-то там, в мире иллюзий и пустых мечтаний.
— Меня кто-нибудь слышит? — громко спросил я. — Где ваши вещи, дамы?
Они как овцы посмотрели на меня… и не ответили.
Понятно…
— Ладно, надо поискать. Не думаю, что они будут валяться где-то далеко, — вздохнул я.
Правда, пришлось обойти весь зал, как наполненный ошметками, так и этот, после чего вернуться в деревню, где уже и найти вещи, которые сбросили в одну из палаток.
— Теперь сюда никто не вернется, — с грустью заметила Люнь. — А ведь она здесь наверняка не одно столетие провела. Возможно, эти люди были даже разумны по-своему.
— Не думаю, что нам стоит на этот счет беспокоиться, — заметил я. — У нас девчонки не могут в себя прийти, и тогда мы вообще хрен отсюда выберемся.
— Скоро им станет легче.
— С чего такая уверенность?
— После того, как тебя вытащили из снов, где ты был, и ты тут же вспоминаешь весь тот ужас, который был перед тем, как ты уснул, а потом осознаешь, что вся твоя счастливая жизнь — это лишь сон, а реальность куда хуже…
— Все-все, прекрати, мне сейчас самому станет плохо, — отмахнулся я.
— Дай им время, — посоветовала Люнь. — Им надо свыкнуться с мыслью, что они в реальном мире.
— Ты бы знала, насколько это забавно звучит, — вздохнул я.
Когда я вернулся, некоторые из девушек уже смогли взять себя в руки. Они бродили по залу, оглядывались, но выглядели как зомби, которые жалеют, что не сдохли. Среди них была и Мисуко, которая смотрела на труп Матери.
— Вы как? — спросил я.
Она отреагировала с задержкой на несколько секунд. Медленно повернула голову и посмотрела на меня пустым взглядом.
— Хреново… Ощущение, будто из мира откачали всю радость, — поделилась Мисуко чувствами. — Буквально недавно я жила в роскоши, и у меня было все. Весь мир в моих ногах, а теперь… А теперь я грязная, голая, так еще и вижу перед глазами постоянно, как меня эта… тварь… в кокон засовывала… завязывала, как насекомое…
Ее очень сильно передернуло: видимо, представила, как Мать трогала ее.
— Я не знаю, от чего мне противнее: от того, что она меня трогала, или от того, что я сама не хотела бы вылезать из того сна, где была счастлива… Ты слышал ее голос?
— Да, — кивнул я, — довелось пообщаться.
— Она говорила таким голосом, будто она самый близкий мне человек… но тебя это явно не проняло, — усмехнулась она уныло. — Ты действительно особенный охотник. Это ведь ты ее убил, да? — негромко заметила Мисуко. — Зарубил эту тварь?
— Не хочу хвастать, но…
— И не надо, — обрубила она мою скромную речь. И добавила негромко. — Спасибо…
Правда, «спасибо» прозвучало как «я сейчас сдохну».
— Я принес вам вещи.
Мисуко молча посмотрела на свои руки, после чего ее еще раз передернуло.
— Надо помыться. Я едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать с себя кожу, — поведала она мне.
— У меня есть фляга с водой.
— Одной флягой здесь не обойтись, — окинула Мисуко взглядом своих подруг.
— У меня фляга с бесконечной водой.
— Артефакт? — наконец на ее лице появились хотя бы какие-то эмоции.
— Да, — кивнул я. — Сможете все помыться под ней.
— Ясно…
Я протянул ей флягу и огляделся.
К этому моменту весь женский отряд более-менее кое-как смог прийти в себя, но почти все слонялись без дела с пустым выражением лица, скорее всего, сожалея о том, что вылезли из своих сладких иллюзий. Почему-то я сразу вспомнил, что мне сказала Матерь: они сами этого хотят или же этого хочу я? Хотели ли они освободиться?
Глядя на них, я был не уверен.
Особенно глядя на Цурико, которая сидела на столе, понурив голову. Она даже не обратила внимания на то, что я подошел. По крайней мере, в начале.
Лишь когда я потряс ее за плечо, она подняла ко мне голову и тут же отвернулась.
— Чего тебе? — буркнула она.
— Ты как?
— Нормально, — но буквально через несколько секунд тут же сказала. — Хреново. Очень хреново. Вся в этом дерьме, голова болит и… на душе как волки нассали.
— Понимаю…
— Да чего ты понимаешь, — вздохнула Цурико недовольно. — Не тебя же спеленали, как какую-то муху. Еще и самую первую…
— Ну, так-то поймали всех.
— Кроме тебя, — буркнула она. — А я… я была замыкающей, это была моя задача прикрывать тыл, но меня первой саму и поймали, и я даже пикнуть не успела. Я всех подставила, словно какая-то неудачница.
— Я не думаю, что здесь правильно говорить, кто неудачник, а кто нет, — заметил я.
— Теперь все будут коситься на меня, говорить, вон, Цурико не прикрыла тыл, с нее все началось…
— Да никто этого не будет говорить, — фыркнул я.
— Да тебе откуда знать? — покосилась Цурико на меня исподлобья.
