Вряд ли Цурико поняла, что такое прививка от бешенства, но мои слова ее все равно рассмешили, что лишь подлило огня в огонь. Там уже и мать подключилась, крича, какая же она неблагодарная сука, смеется отцу в лицо и вообще, ни копейки не отправила домой.
Перед тем, как скрыться в доме, Цурико сплюнула в их сторону, дернула головой и скрылась за дверью.
Их истерические крики еще слышались за дверью, когда мы уже начали обсуждать план по зачистке местности от опасных обезьян.
— Это кочующие группы обычно, и они оседают чаще всего в том случае, если появилось сильное демоническое животное среди них. Убьем его — сможем выгнать их. Надо понять, куда они уходят каждый раз.
— Э-э-э… я понял, да, но слушай, твой батя еще долго будет орать на всю улицу? Там соседи ничего не скажут?
— Здесь подобное в порядке вещей, — фыркнула Цурико, но взгляд то и дело косился на дверь. — Только не говори, что боишься его.
— Нет, но он меня немного смущает. Мне выйти и поговорить с ним?
— Нет, не…
В этот момент ее батя начал ломиться к нам в дверь, продолжая называть ее тупой шлюхой.
— Хотя знаешь, пожалуйста, — неожиданно оскалилась она. — Главное не убивай.
— Ладно, — встал я из-за стола.
Честно, меня всегда бесило такое быдло. Орут, кричат, угрожают, нападают, но стоит им немного прищемить хвост, как они тут же с воем бегут плакаться и жаловаться. Почему-то я был более чем уверен, что здесь будет точно так же. Ощущение, что мы приехали не на охоту, а на семейные разборки.
Я осторожно приоткрыл дверь, в которую тарабанил батя и требовал, чтобы ему открыли.
— Чего надо? Вы мешаете спасать вас.
— С дороги щенок, — рыкнул он и толкнул дверь, но с тем же успехом он мог толкать деревья, когда ее держу я. — Я за дочерью.
— Вас никто не звал, идите домой, потом с ней поговорите.
— Я сказал открой дверь! Я тебе сейчас зубы выбью! Ты думаешь такой крутой?! Ты знаешь, кто я?!
— Мудак? — сделал я попытку.
— Че ты сказал?! Я тебя сейчас урою! Ты знаешь, с кем связываешься?!
Однажды я читал еще в своем мире про крестьян, которые тоже не ведали страха. Когда обычного люда много, когда они тупые и недоразвитые, когда не понимают, кто перед ними, они начинают лаять. Как собаки. Даже не задумываются, что человек напротив может скрутить их в тугой узел. Но стоит им почувствовать боль, как тут же приходит озарение и уважение…
Батя Цурико еще раз попытался толкнуть дверь, просто брызжа слюной и весь бордовый, и на этот раз я позволил ему это сделать. Но лишь для того, чтобы в следующее мгновение поймать его за шею и просто вышвырнуть обратно на улицу, после чего выйти следом, прикрыв дверь.
Но полунамеков тот не понимал. А что делают, когда собака лает и пытается укусить? Правильно, ее бьют.
Поэтому когда батя Цурико вскочил, совсем уже с безумной мордой и бросился на меня с кулаками, я его просто ударил. Совсем чуть-чуть. В морду.
Быстрое движение руки, и тот будто напоролся на стену, дернув головой назад. Брызнула кровь, он покачнулся с совершенно охреневшим видом, после чего посмотрел на меня, будто пытаясь понять, что только что произошло.
— Ах ты сучий сын! Я тебя убью за это! — взвизгнул он как поросенок и бросился на меня в атаку.
Иногда люди действительно понимают только боль, как это не прискорбно. Я не то что бы испытывал гнев или ярость, хотел самоутвердиться или еще что-то, совершенно нет, просто на этом надо было поставить точку, поэтому я…
Шагнул в бок и слегка пнул ему в колено. Пнул так, что колено согнулась в обратную сторону и тот выпучив глаза, просто упал на землю и начал визжать так, будто я ему по яйцам ударил.
Не успел я оглянуться, как ко мне подскочила его долбанутая жена, что-то истошно крича и уже замахиваясь кулаками. А через секунду рухнула на землю от пощечины. Я не придерживался общего мнения, что если тебя бьет женщина, то будь мужиком и терпи. Нихера — если человек позволяет на тебя поднять руку, то ты можешь позволить себе дать ему сдачи.
Один из братьев тоже сделал попытку на меня напасть, но рухнул с одного быстрого прямого, в который я даже силы не вложил. Остальные двое: сестра и младший по ходу, не сделали ни единого поползновения в мою сторону, глядя на происходящее с ужасом.
— Вы хотите что-нибудь передать сестре? — спросил я, глядя на двух оставшихся членов банды… то есть дружной и заботливой семьи.
Они дружно замахали головами.
— Ясно, тогда всего доброго вам, — кивнул я, по пути пнув отца Цурико в лицо, чтобы он наконец заткнулся уже, и деревня погрузилась в тишину.
Я знал, что мне смотрят в спину не две пары глаз, а куда больше, и возможно теперь уже настроенные враждебно, но не обратил на это внимания. Пусть смотрят, если хотят, пусть злятся, но правда в том, что я убью их всех, а они даже синяка не оставят на мне.
— Закончил с ним? — спросила Цурико, когда я вошел. — Я слышала, как он визжал, словно свинья.
— Он оказался очень приятным в общении человеком.
— Ты ведь его не убил?
— Нет, ногу сломал только.
— А, тогда ничего страшного, — отмахнулась она. — Возвращаясь к бабуинам, красноносые бабуины хищники, охотятся стаями и нападают чаще всего сверху. Просто наваливаются и рвут когтями и зубами. Вряд ли они причинят нам вред, но надо быть настороже. Обычные нам не опасны, но демонический бабуин может создать много проблем.
— Демонический бабуин… — улыбнулся я.
— Тебе смешно? — тут же ощетинилась Цурико.
— Да, звучит же забавно, — развел я руками. — Демонический бабуин… Блин, реально прикольно же.
— Не когда он напрыгнет тебе на спину и воткнет тебе зубы прямо в позвоночник.
— Звучит опасно.
— Это ночные хищники, поэтому придется следовать за ними ночью. Сейчас ляжем, с закатом встанем и…
— Погоди, а зачем следовать?
— Ты не слышал…
— Я слышал, но бегать за ними ночью — это лишний риск. Встанем с закатом, спугнем тварей, но при этом поймаем одну из них. И уже днем при свете дня мы ее выпустим и посмотрим, куда она нас приведет.
— Думаешь? — с сомнением спросила она.
— Животное всегда возвращается к стае или гнезду, — кивнул я.
— Не знаю… — с сомнением Цурико, но спорить с моим вариантом не стала и уже к вечеру мы были готовы к охоте.
Удивительно, но смелые представители деревни, которые не боялись показывать пренебрежения Цурико с большой опаской поглядывали на лес, откуда приходили наши младшие братья. Они загоняли кур, вешали замки на амбары и даже заколачивали на ночь двери, чтобы никто не смог проникнуть к скоту.
