— Мне плевать, кем она там занята, — резко ответил Эш. — Или ты позовешь ее, или я сам войду туда!..
— Тише-тише, прошу! — взмолилась вконец перепуганная Мими. — Пожалуйста…
Дверь в спальную бесшумно приоткрылась, и оттуда в одной простыне выскользнула Бэл, пропахшая горьким, смолистым мужским телом.
— Ты что себе позволяешь?.. — шепотом накинулась на Эша женщина. — Ты не можешь приходить сюда, когда вздумается, и творить…
Эш молча схватил ее за руку и поволок за собой к низенькой двери, ведущей в хозяйственную часть дома. От изумления и возмущения у Бэл даже рот открылся, но тем не менее сопротивляться она не стала.
Эш протащил женщину по узкому коридору, втолкнул ее в кухню и запер за собой дверь.
— Я рада, конечно, что ты пришел… — начала было возмущаться Бэл, но встретившись с тяжелым взглядом парня, вдруг осеклась и умолкла.
— Уезжай из города, — тихо сказал он ей, глядя в упор.
Бэл нахмурилась.
— В смысле?
— В прямом. Выпроваживай своего гостя, забирай служанку, деньги, мелкие ценные вещи и уезжайте налегке.
Она растерянно моргнула несколько раз, напряженно соображая.
— Когда?.. — жалобно проговорила она.
— Прямо сейчас. И чем быстрее, тем лучше.
Он подошел к столу, по-хозяйски нашел себе кружку и налил воды из большого кувшина, с какими женщины ходили к колодцу.
— Только сделай это по возможности неприметно, и не болтай, — сказал он и на одном дыхании опустошил кружку до дна.
— Это как-то связано с тем, что у тебя случилось ночью. Да? — спросила Бэл.
Эш взглянул на нее через плечо.
— Да.
Глядя в одну точку перед собой и неловко придерживая простыню, она подошла к столу и присела на лавку.
— Мне налей?..
Эш налил ей воды в ту же кружку.
— Все будет… настолько плохо?.. — спросила Бэл, поднимая на него испуганные глаза.
— Еще хуже, — тихо ответил ей парень. — Заставные стигматики уже уехали?
— Да, еще вчера.
— Тогда поезжай с торговцами. Хотя что я тебе рассказываю — ты и сама разберешься.
Она вдруг поднялась и порывисто обняла его. Простыня безвольно соскользнула вниз.
— Я тебя еще увижу? — спросила Бэл.
— Нет, не думаю, — сказал он и мягко, но решительно отстранил ее от себя. — Мне нужно идти.
Оставив Бэл на кухне, Эш вернулся в гостиную, прошел мимо недоумевающей служанки и вышел прочь.
Солнце начинало припекать все сильней — день обещал был жарким. Вдоль больших улиц творилась какая-то возня — собирались деревянные настилы, как перед ярмарками, на тонких шестах кое-где растягивали веревки с цветными лоскутами.
— А что происходит-то? — осторожно спросил Эш у одного рабочего.
— Так праздник жеж через шесть дней, — нехотя ответил тот, презрительно взглянув на Эша и продолжая укладывать настил. — Не знаю, как у других, а у нас в этот день все питейные по три бочки выпивки выставляют за свой счет, чтоб все пьяные были. И музыка будет с утра. Первое кормление года все-таки. Иначе что это за праздник, если орущее мясо за стеной слышно?
— Через шесть дней, говоришь?.. — проговорил Эш, усмехнувшись.
— Да как бы не раньше, — присоединился к разговору другой рабочий. — Охотники говорят, что Хозяина уже пару раз на холмах видели.
— Ну и что? — хмуро отозвался первый. — В том году вообще к воротам подошел, потоптался немного и в лес вернулся, а на кормление в срок пришел!..
Дальше их слушать Эш не стал.
Он прошел выше по улице и свернул в ту часть города, где еще никогда не бывал.
К зиккурату.
Здесь он выглядел как обычный квадратный дом с высокими узкими окнами. Никакого размаха и мощи в нем не было, и только ритуальные росписи со стороны входа указывали, что это все-таки зиккурат. А прямо за ним начиналась липовая аллея, ведущая к воротам могильника.
У входа в город мертвых стоял скучающий престарелый стражник. Слева виднелось битое плесенью убогое строение из кирпича, перед входом в которое стояли две длинные и очень широкие лавки, на одной из которых лежало завернутое в холстину и перевязанное веревками небольшое тело.
— Эй, тебе если к усыпальницам надоть — так это от аллеи направо, парень, — сказал Эшу стражник. — У нас тут трупы безродные да убивства всяческие…
— Да мне бы Магура увидеть, — сказал Эш с дружелюбной улыбкой.
— Ааа, ты к мальцу? Заходи, — стражник отворил ворота и, обернувшись к строению, неожиданно гаркнул во все горло. — Магур! К тебе приятель!.. Слышь, малый?
Покосившиеся двери мертвяцкой хлопнули, и знакомец Эша, приветственно махнув рукой, направился к своему гостю.
— Смотрю — без работы вы здесь не остаетесь? — сказал Эш, кивнув на завернутый труп.
Магур помрачнел.
— Да нет, тут — другое. Жена скорняка Умы померла. Видал ее в городе? Молодая совсем, вкусная…
Эш нахмурился.
— От чего умерла-то?..
— Забили до смерти. Она среди ночи в одной сорочке к аптекарю пришла, да так на ступенях и кончилась.
Эш вспомнил женский силуэт за занавеской и содрогнулся.
До смерти забили, значит…
— Да че там тайну делать, сам он ее и запорол! — подал голос старый стражник. — Бил он ее от ревности по-черному с того дня, как в дом свой взял. А чего бить-то? Нечего было девку молодую брать! Бабы — как земля. Ежели мочи нет вспахать, как следует — так и браться нечего.
— И что теперь будет? — спросил у старика Эш.
— А ничо не будет. Докажут если, что сам он — штраф платить скорняку придется. Отцу ее, и синьору…
— Понятно, — хмыкнул Эш.
И, словно вспомнив о чем-то важном, обернулся к Магуру.
— А я на клинок новый денег скопил. Получше, чем у тебя будет.
— Да ты че, — заулыбался молодой стражник. — А ну покажь!
Эш достал свой нож.
Магур рассмеялся.
— Прости, приятель, но тебя надурили! Это ж мутный нож Хэна! Он несколько лет назад наковал таких и потом бегал по городу, как полоумный, и пытался всем доказать, что это потемневшее говно — лучшая сталь! Кричал, что каждый из них он неделями чуть ли не кровью своей закалял — весь город хохотал над ним, а мы мальчишками, как щас помню, бегали на кузню дразнить его…
За разговором они отходили все дальше в сторону от ворот.
— … А потом этот хлам у него за медяки перекупил Инар — на перековку. Тогда-то, говорят, Хэн и запил… — весело жестикулируя, рассказывал Магур.
