— А ты, Ларс? — спросил вдруг Эш. — Ты тоже берешь на себя ответственность даже за тех, за кого отвечать не должен?
Наемник как-то невесело рассмеялся.
— А я уже преодолел рубеж «зрелости» и вошел в состояние под названием «мудрость». Так что мои морально-нравственные обязательства теперь строго ограничиваются согласно договору…
Эш задумчиво посмотрел на крыса.
Не спроста он ввел это ограничение. Впервые Эш задумался о Ларсе, как о человеке. И начинал понимать, что под ироничным тоном и насмешливой улыбкой скрывается нечто большее, чем казалось вначале.
А крыс продолжал рассуждать о жизни все тем же небрежным тоном, при этом неловко сутулясь в седле и время от времени морщась от боли. И хотя самым правильным было бы не останавливаться до самого обеда, Эш в первом же удобном перелеске объявил привал.
Никто не возражал.
Передохнув часок, неспешным шагом тронулись дальше, глубже в лес.
А к вечеру Эш заметил, что синяки и кровоподтеки Ларса побледнели, да и сам он выглядел уже куда лучше. Это живучая крыса, подлечив себя за счет носителя, теперь в свою очередь помогала ему прийти в себя после такой встряски. Похоже, в определенном смысле они действительно были партнерами.
На ночь варили перловую кашу с маслом, морковью, луком и мелко нарубленным соленым мясом. Еда готовилась долго, но зато все наелись до отвала.
Ночь прошла без приключений, а с утра на крыса уже можно было смотреть без содрогания.
Все вернулось в привычное русло. Эш отмечал по пути силки, Ларс удивленно кивал — успехи ученика явно превосходили все его ожидания.
Четыре дня дороги прошли без происшествий. Погода не огорчала, дорога почти без изгибов тянулась сквозь лес и равнины. На исходе пятого дня им встретился небольшой торговый караван, вместе с которыми путешествовали бродячие артисты. У них Ларс купил трубку и мешочек красного дурмана.
Заночевать решили вместе — торговцы травили байки, плясуньи бродячей труппы звонко смеялись, фокусник на спор воровал чужую выпивку.
Можжевеловку Эш пить не стал, но когда Ларс предложил ему трубку, не отказался. Крыс научил его курить, и сладковатый дымок дурмана приятно ударил парню в голову.
Перед глазами Эша все заискрилось и поплыло, как в сказочном сне. Ему стало вдруг легко и весело, чьи-то нежные руки приятно касались его колена, а он снова набивал трубку и счастливо улыбался, глядя на искры костра.
Утром Эш проснулся прямо на росистой траве, в отдалении от лагеря и с обнаженной канатоходкой под боком. Обрывочные воспоминания о минувшей ночи заставили парня схватиться за голову.
А если бы появилась какая-нибудь одержимая тварь? Или дингир какой-нибудь вдруг нарисовался?
— Ларс, паразит… — пробормотал Эш, осторожно встряхивая тяжелой головой.
Потом он взглянул на девушку рядом. Было очень жаль, что от вчерашних воспоминаний у него остались только обрывки.
Но кое-какие из них можно было освежить.
Он нежными прикосновениями разбудил красавицу, и та с сонной улыбкой отозвалась на его ласку.
Сделав свое утро не просто похмельным, но еще и добрым, Эш вернулся к дымящемуся костру.
Торговцы и артисты спали вповалку, укутанные в дорожные плащи. Хэн громко храпел, лежа на спине и раскинув могучие руки.
Не спал только Ларс. Он подбросил в костер пару поленьев и пригоршню тонких веток, и горячие угли неспешно набирали силу, поднимая в воздух столб едкого дыма. Эш поморщился, встал на колено и несколько раз хорошенько дунул на них, чтобы ускорить процесс. Оранжевое пламя лизнуло свежие дрова и весело затрещало, будто пробудившись от сна.
— Ну что, отдохнул хоть? — с усмешкой спросил Ларс.
Эш фыркнул. Сел рядом с наемником на землю, ежась от утренней свежести.
— Да уж, — буркнул он. — Подставил ты меня со своей трубкой… Вся ночь — как в тумане. Что ж ты меня не остановил?..
Ларс пожал плечами.
— Ну, я ж не знал, что ты своей меры дурмана не знаешь. А когда понял, уже не стал тебя дергать. Всем иногда нужно вынимать умные мысли из головы на полку, чтобы там, — он постучал пальцем по виску. — хорошенько все проветрилось.
— Опасно же, — возразил Эш.
— Так у тебя наемник есть, чтобы прикрывал тебя, когда опасно, — отозвался крыс.
— Ты не спал всю ночь?..
Ларс кивнул.
— Кто-то же должен был стоять стражу… — он хлопнул Эша по плечу и поднялся. — Не бери в голову, нормально все. И буди кузнеца, надо сожрать чего-нибудь. Ехать уже пора. Сегодня у нас впереди сложный переход и места неспокойные…
Эш осторожно побултыхал в голове свои посвежевшие мысли, почесал затылок.
— Эй, Ларс!..
Крыс обернулся.
— Чего?
— Спасибо.
Тот молча кивнул и вернулся к поиску подходящего перекуса в сумках.
Через полчаса они втроем уже гнали отдохнувших за ночь коней навстречу раскрасневшемуся рассвету. Все чаще то тут, то там показывали свои серые спины большие скалистые валуны, поросшие тощим щетинником и рыжим мхом. Силки начали встречаться все чаще, кони занервничали.
— Далеко нам еще до края-то? — ворчал Хэн, опасливо озираясь по сторонам.
— А ты не торопись, ты привыкай, — блеснул зубами Крыс. — Или ты думаешь, что там места приветливей? Так я тебя огорчу… А тебе, ворон, бесплатный совет. Если у тебя и правда есть надобность в Иркаллу идти, прежде найди группу старателей. И напросись с ними в пару рейдов. Ты сильный, отказать тебе не должны. А ты кой-чему за это время научишься.
— Кто такие «старатели»?.. — спросил Эш.
— Ну… Там ведь, в Иркалле, добра всякого тьма. И древние храмы с золотыми кадильницами, и богатые усыпальницы, где покойникам уже давно не нужны ни рубины на ножнах, ни бриллиантовые кольца. Оружие, опять же. Старатели все это собирают и привозят сюда. Работа опасная, так что молодых да задорных не выбирай. Много их таких на второй же ходке теряется. Выбирай людей хмурых и вдумчивых — те научат, чему нужно…
К полудню погода испортилась. Серые тучи затянули небо, резкий ветер принялся рвать листву.
А мир вокруг начинал пугать все больше.
Валуны-силки, которые при подъеме на холм стояли справа от дороги, на спуске оказывались с другой стороны, или вообще посреди дороги. Деревья неестественно изгибали ветви против ветра, черные тени заскользили по траве. Несмотря на непогоду, в кустах продолжали петь птицы.
Все эти противоестественные мелочи увеличивали напряжение с каждой минутой.
Полудурок жалобно подавал голос, опасливо поджимая уши и нервно перебирая ногами. Хэн окончательно умолк и теперь ехал позади всех, и в приглушенном свете ненастного дня его лицо казалось серым. Эш тоже весь напрягся, как взведенная пружина. И только Ларс продолжал болтать о каких-то пустяках, расслабленно покачиваясь в седле.
