Приятное тепло разлилось из центра груди по жилам, унимая дрожь. Эш сидел под деревом, обессиленно вытянув ноги и уронив безвольные руки, как плети.
Ворон сел рядом. Только теперь Эш заметил, что руки его напарника обожжены ниже локтя, и с одной стороны на лице тоже виднелся небольшой ожог.
— Досталось тебе?.. — проговорил Эш, с трудом ворочая языком.
— Я знал, что битва не будет простой, — негромко прохрипел ворон. — И был готов к большему урону. Это — мелочи.
Эш скосил на ворона глаза.
— Слушай… Ты говорил, что я окажусь в твоей шкуре.
— Да, — ответил ворон.
— Так значит… каждый бой… вот так из тебя жилы вытягивает?..
Ворон облокотился спиной о ствол древа, как Эш. И проговорил:
— Не каждый. Запас энергии у духов куда больше, чем у людей.
— Но тогда… На кой шут вам носители?..
Ворон устало закрыл глаза.
— Все не так просто. Без живого носителя мы ветшаем. Долгое пребывание в неразумном носителе отнимает у духов интеллект. Они просто с каждым разом забывают все больше, занимая память звериными инстинктами. Так некоторые доходят до состояния силков — хищные камни и растения, единственной заботой которых является насыщение.
— То есть… чтобы жить разумной жизнью, вам нужны люди?..
— Не просто люди. А люди, которые убивают духов и других людей, потому что питаться нам тоже нужно.
Эш пытался сопоставить в своей голове все, что ему известно о духах и людях, но никак не мог сосредоточиться. Но на уровне чутья он понимал — зависимость духов от людей выглядела странно.
— Как-то… хреново там у вас, — только и смог он проговорить.
— Как будто у вас — лучше, — хмыкнул ворон. — Тебе пора возвращаться. Мне становится трудно удерживать тебя здесь.
— Хорошо, — сказал Эш и закрыл глаза, чтобы облегчить себе зеленую круговерть перехода.
Первым, что он увидел, когда очнулся, были его окровавленные руки.
— Твою акаду… — пробормотал Эш и тут же умолк — слишком уж болезненно отдавалось в голове каждое сказанное слово.
Тронув лицо, он понял, что на подбородке и верхней губе у него тоже кровь — видимо, в какой-то момент от напряжения она хлынула у него из носа.
Эш взглянул на кровать — Айя лежала на ней не двигаясь, как мертвая.
Все внутри у него сжалось.
Цепляясь окровавленной рукой за стену, он с трудом поднялся на ноги. Каждая частичка тела болела так, будто Эша от пяток до макушек избили палками, а потом еще растянули на колесе. На подгибающихся коленях он добрался до постели и едва не рухнул на нее, присаживаясь рядом с Айей.
И лишь наклонившись к ней, Эш понял, что девушка жива.
От облегчения он шумно выдохнул. Коснувшись ладонью ее острого плеча, Эш стащил простынь вниз и с удовлетворением вместо стигмы увидел возле ее локтя лишь розовое пятно.
Все получилось.
Он тихо рассмеялся, растирая ладонью онемевшее от испуга лицо.
Все хорошо.
Он снова взглянул на спящую Айю. Но на этот раз Эш видел ее совсем иначе. Теперь он заметил, как тонкая полупрозрачная сорочка прильнула к ее влажной груди, волнующе повторяя каждую деталь тела. Как пряди рыжих волос прилипли к тонкой нежной шее, плечам и лбу. И маленькое розовое ушко…
Сердце в груди застучало быстрее.
Он понятия не имел, что за женщина скрывается в этой хрупкой оболочке, но если бы сейчас распахнулась дверь и на пороге оказались бы стражники, стигматики, горожане — да кто угодно, желающий причинить ей вред, Эш не колеблясь перебил бы их всех.
«Какое хрупкое равновесие»…
Он вдруг понял, о чем говорил ворон.
Резко вернув простынь на место, он с трудом поднялся на ноги и раскачиваясь, как пьяный, прогрохотал прочь до гостиной, придерживаясь руками за стену. Плюхнувшись на лавку, принялся ватными руками набивать себе трубку смесью дурмана и змеиной травы.
— Син! — громко крикнул он. — Иди сюда!..
Едва услышав Эша, мальчишка ворвался в дом, будто все это время сидел прямо под дверью.
— Ну что? Как?.. — выпалил он, глядя на Эша, так, будто сейчас должен был услышать свой смертный приговор.
— Хорошо все. Помоги при…
Мальчишка бросился в спальню сестры, не дослушав Эша.
— … прикурить, — договорил Эш, заторможено глядя на пустое место, где только что стоял мальчик. Ругнувшись себе под нос, он кое-как справился с огнивом и с наслаждением втянул в себя горьковато-сладкий дым.
Впервые в жизни ему захотелось напиться. Не выпить, чтобы ощутить приятную расслабленность тела, а напиться до отключки и проспать весь оставшийся день до следующего утра без снов.
Прикусив мундштук трубки, он кое-как отмыл руки и лицо водой из бочки. Потом отыскал на столе среди свертков новую рубашку, надел ее и побрел во двор, к Полудурку. Взобравшись в седло, Эш чуть тронул бока коня пятками, и мерин послушно зашагал прочь.
— Эй, а ты куда?! — крикнул ему в спину выскочивший на крыльцо Син.
Еще чего не хватало — перед пацаном отчитываться!
— К выпивке и шлюхам! — не задумываясь, крикнул Эш через плечо, чтобы малой отвязался.
И в самый последний момент он заметил краем глаза в окне тонкий белый силуэт…
Он мысленно выругался, прикусив губу.
Пожалуй, про шлюх он все-таки напрасно брякнул.
Не рискуя переходить на рысь, Эш шагом доехал до перекрестка и направился к той части города, где, по словам торговца одеждой, любили проводить время старатели. Добравшись до первой же питейной, он остановился, привязал коня и побрел внутрь, попыхивая дурманной трубочкой.
Боль отпустила. Вместо нее появилось притупленное осязание и слегка искаженное ощущение собственного тела в пространстве, но это была малая плата.
Плюхнувшись за свободный стол, одиноко ютившийся в углу, Эш поднял руку и громко крикнул молодому светлобородому хозяину с передником вокруг объемного живота:
— Две можжевеловой!
Тот кивнул головой и полез под прилавок за стаканами.
И тут Эш почувствовал знакомое жжение в груди.
Материнская стигма запульсировала и забилась, почуяв въехавшего в город второго дингира. А следом за этим жжением пришла вторая волна, заглушая первую.
— Твою ж акаду… — пробормотал Эш.
Их двое? Одновременно? Или они вообще приехали вместе?..
И тут сквозь собственные мысли он услышал за спиной знакомый вкрадчивый голос.
— Не советую здесь можжевеловую пить. Разбавляют подслащенной водой, на вкус такая срань получается…
