Осветив участок перед собой, он всмотрелся в поверхность — и отчетливо разглядел крошечные круглые отверстия, которые равномерно покрывали металлическое покрытие, превращая его в своеобразное решето. Вот только в дыры таких размеров было бы непросто втиснуться даже муравью.
И почему-то это открытие вызвало у Эша внезапный прилив гнева и раздражения.
— Вместо того, чтобы небом там любоваться, лучше бы сюда взглянули! Это никакой не камень, а скорее очередная машина, будь она проклята! — крикнул он друзьям.
«Эш, вернись… — услышал тут парень хриплый голос ворона. — Вернись обратно!..»
«Чего?..»
«Отступи назад!» — каркнул ворон так резко, что Эш невольно отшатнулся обратно в тень «сердечного камня».
«Ты что творишь-то?» — мысленно рассердился он на духа.
«Эти монументы… Я вспомнил эти монументы! Я встречал их, будучи погруженным в зверя. Они пьют из духов силу, и если к ним слишком приблизиться, это может привести к полубезумному состоянию.»
— Откуда здесь эти штуки?.. — уже вслух проговорил Эш.
«Скорее всего, они остались от каких-то разрушенных святилищ или чего-то подобного. Я не знаю их назначения. Но приближаться к ним с той стороны опасно любым одержимым. В том числе, и стигматикам. Придется сделать большой крюк, чтобы не проходить прямо перед ним…»
— Эта плита — прямо как сказочное кривое зеркало, — задумчиво заметил Дарий. — С одной стороны — красота, с другой — уродство. Только в сказках обычно и то, и другое оказывается фальшивкой. И прекрасная принцесса оказывается болотным чудовищем, а уродливый тролль становится прекрасным рыцарем. Может, слышал такие истории?
Эш усмехнулся.
— Это в твоем детстве были сказки. А нас перед сном учили, каких червей можно жрать, а какими отравиться можно. Тут уж не до рыцарей и принцесс…
В этот момент яркая волна зеленоватого свечения прокатилась по небу дальше обычного, и на горизонте вспыхнула ослепительно-белая зарница. В воздухе запахло грозой, хотя над головой не было ни тучки. Звезды — яркие, чистые, сегодня казались особенно крупными.
Обернувшись на домик, Эш увидел, что Шаккан пытается затащить Полудурка внутрь жилища. Мерин недовольно тянул повод, пятясь от дверей и всем своим видом демонстрируя недоумение.
— Эй, ты что там делаешь? — строго прикрикнул Эш на юношу.
— Коней надо в дом завести, — просто ответил тот. — Гроза начинается!
Сначала Эш хотел было резко возразить, что если бы он от каждого дождика коня прятал, так и ехать было бы некогда, но тут же смекнул, что гроза здесь может оказаться чем-то совсем иным по сравнению с тем, что все привыкли называть этим словом.
Вернувшись к убежищу отшельника, он сам завел Полудурка в дом, пропахший сушеными травами, грибами и кореньями. Следом за ним внутрь втащили и двух других коней.
Скамьи и ящики с запасами сгрудили в углу за дверью, высвободив немного пространства. Шаккан затеплил на подоконнике масляную лампу, и все устроились у маленького деревянного стола, придвинутого к затянутому бычьим пузырем маленькому окну.
Эш вытащил кое-какие запасы из седельных сумок, Шаккан выставил большой кувшин с освежающим ягодно-мятным варевом. Голодные кони тыкались людям в плечи носами, требуя хлеба, и Дарий, вздохнув, принялся рассыпать по торбам овес, чтобы лошадям было чем заняться. Невесть откуда выползла Тара и забралась на колени к своему хозяину и теперь поблескивала оттуда зелеными огоньками хищных глазок, странно похрустывая от удовольствия при каждом прикосновении его рук, как домашняя кошка. В домике аромат сухих трав смешался с лошадиным духом и запахом дорожной одежды, пропитанной дымом костра, потом и пылью. Тусклый свет лампы неровными бликами ложился на стены, вдоль которых висели вязанки и венички сушеных растений.
И тут за окном полыхнуло.
Сквозь мутноватую пленку пузыря было видно, как все небо на несколько мгновений вспыхнуло зеленым и лиловым. А потом в землю перед домом ударило сразу несколько молний. Оглушительный треск заставил коней нервно дернуться, прижав уши.
— Будто конец света… — невольно поежился Дар.
— Да, это громко, — со вздохом ответил Шаккан. — Но гроза здесь — пора великих чудес. Иногда на светящемся небе можно увидеть человеческий силуэт во весь рост.
— Человеческий силуэт? — переспросил Эш, приподняв брови. — Весь светящийся, как солнце?..
— Да, — кивнул юноша. — Это пугающее и вместе с тем восхитительное зрелище. Бывает, что рядом с ним появляется еще и хрупкий женский образ. Правда, я такого не видел, но дедушка Мэ рассказывал.
— А мужчину?
— Видел дважды. И не забуду никогда.
Новая вспышка длилась еще дольше предыдущей. Ветер ударил в дом. Эш смотрел, как сияние мутной дымкой засвечивает окно, выдувая его внутрь, как с треском рассыпаются молнии и напряженно думал о том, что когда-то давно на этих болотах, может быть, стоял величественный город со стоэтажными домами. И вот их нет. Люди, населявшие его, давно лежат в земле, а вместо них по соляной пустоши бродят одержимые твари.
— Никогда не думал, что война может так сильно изменить мир, — проговорил он. — До недавнего времени мне казалось, что после сражений остаются могилы и руины. Но чтобы целая эпоха оказалась полностью похороненной…
Решив, что реплика обращена к нему, Шаккан с готовностью закивал головой.
— Да-да, война с духами точно изменила все до неузнаваемости с древних времен! Я видел здесь неподалеку развалины города — там все такое поразительное!.. И, как мне кажется, все эти разрушения — одно из доказательств, что всем известная догма о сражении священного орла и великого змея — всего лишь красивый жреческий миф, — сказал он, продолжая поглаживать Тару. — Потому что если такие разрушения повлекла Великая битва людей с духами, то какими бы были последствия битвы двух богоподобных сущностей?.. Вся вселенная бы рухнула…
Эш вздрогнул, будто конь от удара грома.
Медленно повернувшись к юноше, он уставился на того неморгающим взглядом.
Потому что именно так ведь все и было. Вся вселенная, какой она была до войны, рухнула.
— Хорошо сказал… — проговорил он.
Орел и змей.
«Кукольник не стоит на одной сцене со своими марионетками.»
Принцип двенадцати и одного.
Обрывки недавних разговоров, где-то услышанных фраз и образы из мифов разом закружили в его мыслях.
—… А твой отшельник случайно не рассказывал, кто, по его мнению, создал людей и духов, если жреческая история — миф?.. — медленно выговаривая слова, спросил Эш.
Его голову будто сдавило обручем. Что-то внутри болело и пульсировало, но Эш давно привык к боли. В другие времена он бы предпочел больше ни о чем не думать и отложить все на потом, но не сейчас.
