Эш скосил глаза на свое пропоротое звериными клыками плечо.
Это была ошибка Аншара? Или осознанное решение?..
«Если ты его убьешь, это изменит рисунок твоей судьбы, — шепнул Эшу ворон.»
«Да похрен мне на это. Если жить, опасаясь изменить даже свою собственную судьбу, то что это за жизнь такая?» — возразил Эш.
«А если он убьет тебя, то это изменит предначертанное всему миру, — добавил ворон. — Поэтому, принимая решение, будь готов к последствиям…»
«К последствиям никогда нельзя быть готовым, потому что даже ты не можешь просчитать все вероятные исходы. Разве не так? А значит остается одно.»
«И что же ты будешь делать?» — спросил ворон.
«Да как обычно, брат. Буду делать то, что считаю правильным.»
Подобравшись пружиной, Эш собрал побольше энергии в ноги и руки.
И прыгнул на ощерившегося зверя.
Мир вокруг мгновенно проснулся и пришел в движение. Аншар рванулся под Эшем, норовя выскользнуть из крепких рук.
Но парень мертвой хваткой вцепился ему в загривок и со всей силы прижал голову зверя к голому полу, пачкая в пыли загустевшую гладкую шерсть. Его руки стали черно-красными, в доме завоняло паленой шкурой.
Аншар взревел. Он бился и царапался задними лапами, оставляя борозды в сером камне — но перевернуться или выкрутиться никак не мог. Стиснув зубы, Эш придавил его еще сильней, и зверь захрипел и обессиленно распластался, уже не пытаясь сопротивляться.
— Это второй раз за сегодня, когда я мог бы убить тебя, — хриплым гортанным голосом сказал парень. — Запомни этот момент хорошенько. Потому что третьего раза не будет, Аншар. Ты или подчинишься мне, или уйдешь отсюда нахрен, или сдохнешь. Это ясно?
Зверь что-то невнятно прорычал в ответ.
— Чего? Громче, Аншар! А то как оскорблять дингиров или убеждать меня в своей крутости, так ты в полный голос. А тут — ни слова не разберешь.
— Да ясно мне, ясно! Ворон…
Эш ослабил хватку и неспешно поднялся на ноги.
Небрежно стряхнув пыль с колен, он подошел к столу и сел на свое место.
— Это касается всех. Хотите остаться — оставайтесь. Но если вы со мной, то это значит, что мои требования вы будете слышать с первого раза. Желаете уйти — так пошли вон, никого не держу. Но, правда, если потом где-нибудь встречу — убью. Не обессудьте, — с усталостью в голосе сказал Эш. — И тянуть с этим решением мы не будем. Потому что мне уже до одури надоели все эти ваши примерки у кого длинней и больше. Вам придется принять как данность, что по-любому длинней и больше у меня. Потому вы и должны были стать моим кормом, а не я — вашим. А теперь садитесь и ешьте. После ужина в доме останутся только те, кто хочет остаться. Все, приятного аппетита.
Вытерев кровь в уголке разбитого в драке рта, Эш подвинул ближе к себе плошку с уже остывшей кашей и принялся есть.
Аншар, покряхтывая и поругиваясь, поднялся на ноги. На загривке у него розовел неглубокий ожог — как раз в том месте, где зеленоватым цветом светилась стигма ядовитой твари.
Великан погладил зудящее пятно, с кривой усмешкой глядя Эшу в лицо.
Эш ответил прямым взглядом в глаза.
И этот взгляд говорил — да, я понял, что ты мог сделать и чего не сделал. Но ведь и я мог довести дело до конца, но не стал. Так что никто никому ничего не должен.
Дарий, облегченно выдохнув, сел за стол и усадил рядом все еще испуганного Сина. Следом за ними двинулся Червь. Как ни в чем не бывало, он с прежней невозмутимостью принялся за еду.
Потом с грохотом поднял свой стул Аншар.
— Ну, мне-то идти некуда. Да, господин? — с досадой спросил он потолок. — Так что судьбы наши связаны, тринадцатый. И я отсюда никуда не пойду. Даже не надейся.
Он уселся за стол, крякнул, глядя на царапины на груди.
— Хороший ужин, однако, получился, — со смешком заявил он. — Сытный такой.
— Вот и ешь, — буркнул Эш, бросив на него короткий взгляд исподлобья.
Потом молча уселись Гидра и Шаккан, который никак не мог прийти в себя от увиденного. Этот парень не боялся жить в Иркалле, посреди одержимых зверей, страшных гроз и древних легенд. Но увидев вблизи схватку, которая могла закончиться самым недобрым исходом, он просто потерялся и сейчас выглядел так, будто уже полдня как умер.
Птица между тем продолжала стоять у стены, опустив голову.
— Эй, пернатая! А ты чего там затихла? — крикнул девушке Аншар.
— А ты все никак не угомонишься, — нахмурился Дар.
— Не, ну а чего она там стоит такая, аппетит, понимаешь, портит…
Шаккан, стараясь не смотреть великану в лицо, осторожно протянул ему полотенце.
— Вот…
Тот сначала не понял, на что намекает юноша. Потом кивнул и принялся вытирать окровавленный живот, не выходя из-за стола.
— А какие у нас гарантии? — подала, наконец, голос девушка.
— Ты о чем? — спросил ее Эш.
— Откуда нам знать, что после того, как мы уничтожим эти штуки в Иркалле и сделаем еще что-нибудь полезное в твоей борьбе с Единым, ты не убьешь нас всех, чтобы остаться единственным живым дингиром? Вдруг ты нас просто используешь?
Эш перестал жевать.
— Понимаешь, эмм… Слушай, а как тебя, кстати, зовут?..
— Можешь звать меня Мирра.
— Очень хорошо. Так вот, Мирра. А какие вообще гарантии может дать один человек другому? На свадьбе жених поклянется тебе в вечной любви и верности — но каковы гарантии, что это так и будет? Или ты поступаешь на службу к какому-то господину. Разве есть у тебя при этом какие-то гарантии, что он будет исправно платить тебе за службу, а не решит, вон, скормить тебя ворону, например?..
Аншар строго взглянул на Эша, но в это раз ничего не сказал, а только нахмурился.
— К сожалению, — продолжил Эш. — гарантии, клятвы и обещания в этом мире не стоят ничего. И потому эту ситуацию по-настоящему уравновешивает только одно.
— И что же?
— Обоюдность ситуации, — мрачно ответил он. — Я ведь касательно тебя и любого из вас нахожусь в точно таком же положении. У меня нет гарантий, у тебя их тоже нет. Все, что нам остается — только поверить, что мы оба — достойные и честные люди, и наше слово, как и наши решения, чего-нибудь да стоят.
Аншар с прищуром взглянул на Эша.
— Тебе сколько сейчас человеческих лет, ворон? Потому что нечеловеческих в тебе, конечно, годков немеряно…
— Семнадцать.
— Охренеть. Каким же ты тридцати годам станешь? Если, конечно, доживешь. Ох и лютый же ты будешь, тринадцатый… Да, господин?
Глава 20
Утро выдалось холодным. Влажные листья и траву тронула изморозь, стальное небо казалось низким и тяжелым.
