— Аншар! — позвал молодой ворон белоголового. — Погляди-ка. Мы здесь не одни...
Долина дымила кострами и фыркала отдыхающими лошадьми. Несколько больших шатров из добротной походной ткани чуть подрагивали от небольших порывов ветра. Вокруг костров, отогревая руки, толпились вооруженные люди. Их было много — не меньше тысячи. И сейчас все это чужое воинство, поглядывая на показавшихся чужаков, настороженно нащупывало рукояти мечей у своих поясов.
— И что будем делать, тринадцатый? — спросил встрепенувшись от своей дремоты Аншар.
— Здесь вообще мало что сделать можно, поскольку это — путевой камень, — заметил Эш. — Да и вообще, кто эти люди? Откуда? На акадников не похожи.
— Ну да, ни золотых знамен, ни бархатных ковров не видать, — хмыкнул Аншар.
— Давай подъедем, что ли.
Эш отпустил натянутый повод, и Полудурок послушно зашагал по снегу, аккуратно ступая.
Даже не оборачиваясь, Эш чувствовал, как напряглись его воины.
Подъехав еще немного ближе, он крикнул погромче чужакам приветственную фразу:
— Пусть будет огонь ваш ярким, а день — спокойным, добрые люди!
— И вам всем доброго дня, — хмуро откликнулся один из воинов у костра. — Езжайте себе своей дорогой.
Тут от одной из групп отделилась неуловимо знакомая фигура в громоздком меховом плаще.
— Ба, да неужели это Эш из Сорса?..
Человек снял капюшон, и у молодого ворона от радости перехватило дыхание.
— Ларс?!
Эш поддал Полудурку под бока, и через минуту уже стоял перед изменившимся, помрачневшим и слегка осунувшимся другом.
— Ты, парень, как банный лист на заднице, — с улыбкой сказал Ларс. — Только подумаешь, что отделался от тебя — а ты вот он!
— Засранец, — буркнул для виду Эш, чтобы не казаться слишком уж радостным. И, спрыгнув с коня, крепко обнял друга.
— Ларс, живой!..
— А ты — здорово постаревший для своих семнадцати лет, — отозвался тот, вглядываясь Эшу в лицо. — Сколько же раз тебе помереть пришлось?..
— Сколько-то пришлось, — отозвался парень. — Ты сам-то как? Где?..
— Как видишь, — Ларс махнул рукой на долину. — Это со мной парни. Идем к заставе Внутреннего круга.
— Ты же не хотел?..
— Я не хотел, потому что думал, что успею, — хмуро отозвался Ларс. — Но я не успел. Так что теперь у меня свои счеты и свои планы насчет Единого. Ну да это долгий разговор. А где твой аристократический друг?
— Дарий уехал во Внутренний круг вместе со своим братом-главой вассального клана и увез с собой Айю, — так же хмуро отозвался Эш.
Ларс удивленно изогнул брови.
— Дарий что?..
— Ну, это тоже долгий разговор, — вздохнул Эш.
Они молча стояли и смотрели друг на друга несколько минут, изучая в хорошо знакомых лицах новые, еще незнакомые черты.
А потом Ларс проговорил:
— Ну, раз у нас обоих долгий разговор — может, пойдем покурим?..
Глава 14
В каменном мешке было тепло и на удивление сухо. Как сказал Червь, аристократы явно не хотели провоцировать у своих заключенных какие-то естественные болезни.
В камере имелись туго набитые соломой мешки, на которых можно было спать, ведро с крышкой для справления нужды, бочонок с питьевой водой и даже тонкие одеяла. Кормили пленников утром и вечером, причем вполне сносной густой кашей. Из тюремного коридора через решетчатое окно падал тусклый желтый свет, и этот блик лежал как раз посредине камеры, как лаз в недостижимый солнечный день, где все могло бы быть иначе.
Гидра, кряхтя, в очередной раз попытался улечься поудобней. Грубый панцирь, скрывавший его стигмы, здорово мешал ему принять комфортное положение.
Потом взглянул на компаньонов.
Червь дремал, закутавшись в одеяло.
Шаккан лежал в своем углу на спине с широко открытыми глазами.
Убедившись, что есть хоть один неспящий слушатель, он негромко проговорил:
— Хотел бы я знать, где наша Птичка...
Шаккан вздрогнул — похоже, он не ожидал, что кто-то еще не спит кроме него. А потом проговорил:
— Не думаю, что эти сведения могли бы каким-то образом повлиять на наше будущее.
— Ну, не скажи, — задумчиво протянул Гидра. — Все-таки хотелось бы знать, что мы в более-менее равных условиях...
— Но мы вовсе не в равных условиях, — с беззащитной улыбкой заметил юноша. — Если на арену выйдем ты и я, ты убьешь меня. Точно так же, как если Птицу сейчас действительно наполняют всевозможными духами и ты выйдешь против нее — она убьет тебя, если будет сильнее. И ты никак не можешь на это повлиять. Как и я — не могу.
Гидра хмыкнул.
— Ну почему же. Ты можешь попытаться придушить кого-нибудь из нас во сне, например.
— Поэтому ты перестал спать по ночам? — с укором в голосе спросил Шаккан. — Ну и напрасно. Не стану я душить друзей! И вообще никого...
Гидра покачал головой.
— Будь это кто другой — не поверил бы ни единому слову, — сказал он. — Но тебе, блаженному, — верю...
— Интересно, какой сегодня день, — подал голос Червь, не открывая глаз и не меняя положения. — Я уже счет дням потерял.
— Ну, когда придет время — к нам придут и скажут, — заметил Гидра.
В коридоре зазвучали звуки шагов и голоса — это ночной караул заступал на службу.
— А что тебе время? — спросил Гидра Червя. — Все еще надеешься, что Ворон придет за нами?
— С верой в лучший исход жить приятней, — сказал Червь.
Гидра фыркнул.
— Ну, тогда уж лучше уверуй, что ударом кулака ты можешь разрушить всю эту темницу и вернуть нас в Иркаллу, будь она благословенна, — вздохнул он. — Или пусть у этого переодетого аристократа совесть проснется, и он отопрет нам двери тюрьмы.
— Не говори так, — с укором сказал Шаккан. — Я не верю, чтобы Дарий мог поступить таким образом! Он очень порядочный и честный человек.
— А какой смысл врать стражникам? — спросил Гидра. — Они вообще могли бы ничего этого нам не говорить.
— Я не знаю, — вздохнул юноша. — Но чтобы лучший друг Эша вдруг бросил его по доброй воле...
— Добрая воля — категория относительная, — подал голос Червь. — В любом случае, мы сейчас говорим о том, чего не знаем.
Звуки в коридоре стихли. Трое пленников молча лежали на своих мешках с открытыми глазами, и каждый думал о своем.
До тех пор, пока в ночной тишине опять на загрохотали чьи-то шаги, отдаваясь эхом в пустом помещении.
