И, наконец, полностью остановились.
На Айю молодой ворон даже не взглянул. А вот Дарий выглядел бледным и явно был очень взволнован происходящим — Эш это понял даже издалека, поскольку за долгие месяцы плечом к плечу хорошо изучил его эмоции.
И тем не менее свой взгляд Дарий не прятал, как в тот раз, когда попал на лобное место вместе с Шедой.
Стало быть, тогда он чувствовал за собой вину. А теперь считает себя правым.
Ну что ж, это твой выбор, бывший друг. И твоя совесть. Тебе и видней...
Эш обернулся к своим.
— Всем стоять здесь и ждать! — громко крикнул он. — Никому не вмешиваться!
И, строго зыркнув на Анашара, еще раз повторил:
— Не вмешиваться, я сказал. Ни при каких обстоятельствах, если я сам не прикажу. Это ясно?
— Да понял я, тринадцатый, — с кривой ухмылкой ответил белоголовый. — Кишки своему приятелю ты никому другому выпустить не позволишь...
Под тяжелым пристальным взглядом Эша Аншар умолк, явно не договорив всего, что хотелось.
Тогда молодой ворон обернулся на Ларса.
— Поехали, вместе послушаем.
Ларс криво усмехнулся.
— Как скажешь, ворон. Можно и послушать.
Они шагом двинулись по направлению к вражескому посольству, в то время как от группы красногрудых также выдвинулись Айя и Дар.
И с каждым новым шагом Полудурка у Эша в груди становилось все теснее.
Шаг — и в памяти всплыла Черная повозка, улыбка Дария и звон его цепей. Еще один — и вспомнилось утро после боя в зиккурате. А потом — Айя, ее горячечный румянец и золотые волосы, разметавшиеся по подушке. Шаг — и Эш мысленно перенесся за большой обеденный стол, за которым сидели Дарий, Крыс, Айя, философ-Червь и норовистый Гидра, улыбающийся Шаккан...
Теперь от всего этого ничего не осталось.
Когда-то Эш ничего не имел, и был одинок. А теперь он все потерял. И хотя за его спиной стояло целое войско, а рядом плечом к плечу ехал Ларс, Эш понимал — его одиночество тогда было несравнимо легче того чувства опустошенности, которое он нес в себе сейчас.
Приблизившись, представители обеих сторон остановились.
Двое — в дорогих одеждах, с серебром на поясах и укутанные теплом драгоценного меха.
И двое — полуобнаженые, с запекшейся кровью на руках и с сияющими стигмами на теле.
Будто Внешний и Внутренний круг, воплощенные в этих людях, вдруг встретились лицом к лицу.
Эш наконец поднял взгляд на Айю.
Стигмы на ее лбу постоянно пребывали в движении. Они то вспыхивали, то угасали, ежесекундно меняя свой рисунок. На лице застыло отрешенное выражение. Айя была спокойна, даже расслаблена.
Как странно. Вроде те же волосы, губы, глаза. Но девушка в памяти Эша почему-то была красивее.
Молодой ворон перевел взгляд на Дария. У того сквозь бледность начал пробиваться нервный румянец. Казалось, он никак не может произнести первое слово той речи, которую наверняка мысленно готовил по пути сюда.
И поэтому переговоры начала невозмутимая Айя.
— Мы приветствуем тебя, Эш, — сказала она, глядя на него ясными и безразличными глазами.
Тот смерил ее пристальным взглядом и повернулся к Дарию.
— Как вижу, слухи оказались правдивыми — ты и правда жив, здоров и хорошо выглядишь, — проговорил он, кривя губы в невольной усмешке.
А ведь Эш думал, что после Иркаллы и Уршу в груди у него вместо сердца остался кусок льда.
Но он ошибся.
Какая жалость.
— Да, — ответил Дар. — Я так много всего должен тебе рассказать!
— Ты мне больше ничего не должен, — отрезал Эш. — И я тебе — тоже.
Дарий тяжко и глубоко вздохнул, опустив голову.
— Знаю, что любые слова сейчас прозвучат глупо и неуместно. Но у нас и правда не было выбора.
Эш задумчиво приподнял бровь.
Вот значит, как?
Он вдруг подумал о том, что вот у него, Эша, в свое время выбор был.
Например, исполнить приказ Аварры и зарубить Дара в зиккурате. Или тогда, в Уршу, проехать мимо приговоренных и не встревать в ненужную битву, которая могла ему стоить жизни...
Но ничего из этого Эш говорить не стал. Вместо этого нахмурился и спросил:
— Где наши парни? Червь, Гидра? Шаккан?
— Ни Червя, ни Гидры, ни Птицы больше нет, — ровным, бесстрастным голосом ответила вместо Дария Айя. — Теперь есть новая молодая акада, живущая в плоти мальчика.
У Эша дрогнул уголок рта.
— Что это значит?
— Шаккан стал вместилищем тринадцатой акады, — глухим голосом ответил Дарий, опуская взгляд. — Их всех... заставили биться друг с другом.
— Ты хочешь сказать, Шаккан взялся за оружие и всех победил? Да за кого ты меня держишь?! — возмутился Эш.
— Шаккан победил последнего, — ответила Айя. — Правда, чужими руками.
Эш недоумевающе переглянулся с Крысом.
— В смысле — чужими руками?
— В буквальном, — тихо ответил Дарий. — Червь отказался убивать его. И тогда... тогда дуэль закончили насильно. Пареньку в руки вложили нож, и... Битва закончилась.
Лицо Эша застыло, как маска.
— Что? — проговорил он, словно не веря в услышанное. — Вы насильно заставили его заколоть друга? Человека, который за всю свою жизнь никому не причинил вреда, даже одержимым тварям?..
— Тринадцатая акада должна была родиться, — с каким-то остервенением проговорил Дар. — Они согнали целую толпу акадоносцев и устроили большой бой. И я не мог встать один против всех и сказать — постойте, это нехорошо, давайте все остановим!
— Каждый исполнил свою роль согласно предназначению свыше, — монотонным голосом прервала его Айя. — Шаккан стал тем, кем должен был. Цепь событий прервать невозможно, одно порождает другое. Даже если бы существовала какая-то возможность вмешаться в ход дуэли, осуществить это вмешательство было бы неразумно. Поскольку тогда изменился бы рисунок будущего.
Эш поморщился.
— Что? Рисунок будущего?.. — И, глядя на Дара, проговорил: — Слушай, пусть она лучше вернется к войску?
— Не хочешь говорить со мной? — спросила Айя.
— Единственное, что я бы хотел тебе сказать — не скачи галопом с моей дочерью под сердцем! — жестко ответил ей Эш. — Остальное тебя не касается.
— Ты ошибаешься, — спокойно возразила Айя. — Наши судьбы крепко касаются друг друга. Ведь это ты принес в мой дом духа времени, который открыл мне все то, что раньше было сокрыто. А теперь я принесла тебе известие, что конец твоего пути близок. И эту дверь для тебя открыли мы — своим решением. И пусть оно причинило тебе боль, но только так ты мог оказаться здесь и сейчас на этой дороге. И исполнить то, ради чего пришел в этот мир.
