Книга Гробницы Атуана, страница 9. Автор книги Урсула Ле Гуин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гробницы Атуана»

Cтраница 9

Как-то утром ее пришла навестить Пенте. Со своего места на крыльце Малого Дома Арха заметила, как она приближается с беззаботным, рассеянным видом, словно просто идет прогуляться. Если бы Арха не окликнула ее, Пенте ни за что не поднялась бы на крыльцо. Но Арха чувствовала себя одинокой и позвала девушку к себе.

Пенте отвесила Архе предписанный этикетом глубокий поклон, потом плюхнулась на ступеньку рядом с ней и издала своеобразный звук – что-то наподобие «фью-ю-юх!». Она выросла, растолстела и любое усилие вызывало у нее прилив крови к лицу. Вот и сейчас от простой ходьбы она раскраснелась, как вишня.

– Я узнала, что ты болеешь, и принесла тебе яблок.

С этими словами она внезапно извлекла откуда-то из-под необъятной черной мантии сетку с несколькими изумительно желтыми плодами. Пенте уже была допущена к услужению в храме Божественного Короля под началом Кессил, но полноправной жрицей еще не стала, и продолжала заниматься уроками и тяжелой работой вместе с ученицами.

– Поппи и я сортировали яблоки, и я отложила для тебя самые лучшие, которые все равно пошли бы на сушку, в сушеном виде они дольше сохраняются, но все равно обидно… Правда, они красивые?

Арха пощупала золотистую бархатную кожицу, посмотрела на черенок, с которого еще не оборвались деликатные засохшие листочки, и согласилась:

– Красивые!

– Съешь одно!

– Потом. Съешь ты.

Из вежливости Пенте выбрала себе самое маленькое яблоко и прикончила его десятком точных, умелых укусов. После чего сказала:

– Я могу есть целый день, никогда не наедаюсь. Нужно было становиться поваром, а не жрицей. Готовлю я лучше, чем эта старая костлявая Натабба, а потом можно еще кастрюли облизать… Слышала, что случилось с Мунит? Ей дали почистить медные кувшины из-под розового масла, ну знаешь, такие длинные и узкие, с крышками. А ей показалось, что чистить надо не только снаружи, но и внутри. Засунула она в кувшин руку с тряпкой, а вытащить не может! Она дергала ее до тех пор, пока рука не распухла и не застряла по-настоящему. Тут она стала бегать взад и вперед и вопить во все горло:

– Я не могу вытащить ее! Не могу вытащить ее! А Пунти, он совсем глухой, подумал, что пожар, и заорал на стражников, чтобы они бежали и спасали девочек. Тут Уато, он доил коз, выскочил из хлева посмотреть, что случилось, забыл закрыть дверь, и все козы рванули во двор и налетели на Пунти и стражников и девочек! А Мунит все бегает и машет кувшином, и у нее истерика начинается, и тут в самый разгар этого переполоха из храма выходит Кессил и спрашивает:

– Что такое? Что такое?

На круглом белом лице Пенте при этих словах появилась презрительная усмешка, совсем непохожая на ледяное выражение лица Кессил, и в то же время настолько напоминающее ее, что Арха не смогла сдержать короткого взрыва почти испуганного смеха.

– Что такое, – сказала Кессил, а потом… потом… рыжая коза… боднула ее… – глаза Пенте набухли от еле сдерживаемых слез, лицо скривилось от смеха, – а М-мунит… стукнула козу… кувшином… – в приступе смеха обе девушки раскачивались взад-вперед, обхватив руками колени, – а Кессил повернулась… и говорит… козе… Что такое?

Конец рассказа потерялся в беззвучном хохоте. Через некоторое время Пенте вытерла глаза и нос и задумчиво взяла второе яблоко.

Из-за безудержного смеха Арху стала бить дрожь.

Отсмеявшись, она спросила:

– Пенте, как ты попала к нам?

– Я была шестой дочерью у родителей, они просто не могли вырастить всех нас и отдать замуж. Так что, когда мне исполнилось семь лет, меня отвели в храм Божественного Короля и посвятили ему. Это было в Оссаве. Там у них было слишком много учениц, и скоро меня перевели сюда. А может, им показалось, что из меня выйдет какая-нибудь особенная жрица или что-нибудь в этом роде. Но они ошиблись.

С беззаботной улыбкой Пенте впилась зубами в яблоко.

– Ты не хочешь быть жрицей?

– Конечно! Я бы лучше вышла замуж за пастуха и жила в канаве! Что угодно, только не остаться похороненной среди старух на всю жизнь в этой гнусной пустыне… К нам никто никогда не приходит! Никогда мне не вырваться отсюда, ведь я посвящена и застряла здесь навеки! Вот было бы здорово стать в следующей жизни танцовщицей в Авабате! Я заслужила это!

Арха не могла отвести от нее мрачного упорного взгляда. Она недоумевала, чувствуя, что никогда раньше не видела настоящей Пенте, никогда не пробовала рассмотреть ее, круглую, такую же полную соков и жизни, как одно из тех золотистых яблок, и столь же прекрасную. Хриплым от волнения голосом Арха спросила:

– Неужели и храм ничего не значит для тебя?

Всегда готовая подчиниться более сильному, Пенте на этот раз не склонила головы.

– Конечно, ты ценишь и уважаешь своих хозяев, – сказала она с безразличием, удивив этим Арху. – В этом есть смысл, потому что ты – их особая служанка. Ты была не просто посвящена им, ты рождена специально для них! А посмотри на меня! Как я могу благоговеть и все такое прочее перед Божественным Королем? Пусть он живет в Авабате во дворце десять миль в окружности и с золотыми крышами, но он прежде всего человек. Ему пятьдесят лет, и он совсем лысый. Спорю на что угодно, что он стрижет себе ногти на ногах, как все люди. Да, я знаю, что он заодно и бог, но по мне, он станет куда божественнее, когда помрет!

Арха согласилась с Пенте, потому что в глубине души она смотрела на императоров Каргада, как на самозванцев, фальшивых богов, укравших свою долю поклонения у богов, истинных и вечных. Но звучало в словах Пенте и еще что-то, с чем она не могла согласиться, нечто противоречившее всему складу ума Архи, совершенно для нее новое, и потому пугающее. Она не понимала, какие люди разные, как по-разному воспринимают жизнь. Ей представилось, будто она выглянула из своего окошка и внезапно увидела совсем рядом огромную населенную планету, непонятный мир, в котором не было богов. Твердость неверия подруги испугала Арху, и с испуга она нанесла ответный удар:

– Верно… Мои хозяева никогда не были людьми и умерли давным-давно… Знаешь, Пенте, ведь я могу призвать тебя на службу в Гробницы…

Арха говорила приятно и дружелюбно, словно предлагая подруге лучшую жизнь.

Розовые щеки Пенте мгновенно побледнели.

– Конечно, ты можешь. Но я… Ты будешь недовольна мной.

– Почему?

– Я боюсь темноты, – еле слышно прошептала Пенте.

Арха пронзительно фыркнула, но в душе она была довольна. Она выяснила, что хотела – пусть Пенте не верит в богов, но, как всякий смертный, она боялась не имеющих имени сил тьмы.

– Не хочешь, и не надо, – сказала Арха.

Обе надолго замолчали, потом Пенте сказала своим тихим, дремотным голосом:

– Ты становишься все больше и больше похожа на Тар.

Хорошо, что не на Кессил… Какая ты сильная! Я тоже хочу быть сильной, но не могу. Я такая обжора…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация