Он и дальше будет искать. Не остановится, пока не отомстит.
Но если сейчас Ахметову не известно о Леша и Вадиме, то потом… Чем дальше, тем сложнее будет скрывать их существование. А значит, он узнает про моих сыновей и тогда их жизни тоже будут обречены.
Из-за меня. Из-за моей слабости.
— Нет! — смотрит на меня агонизирующим взглядом. — Ты совсем с ума сошла?! — рычит. Тор до невозможности зол.
Марат не скрывает своих эмоций. Они его кроют. Как и меня.
Он ловит мой взгляд, не отпускает. Требует немедленный ответ.
Всхлипываю. Под напором ломаюсь.
— Но я же по-прежнему здесь, — шепчу. Внутри все дрожит.
— Никогда! — он словно пытается заклеймить свои слова в моем мозгу. Прожигает. — Никогда не смей принимать решение за других!
Марата трясет. Мужчина с трудом контролирует себя. Он вот-вот может сорваться и тогда не оставит мокрого места ни от меня, ни от кого либо еще.
Я знаю, на что Тор способен. Он крайне опасен и недооценивать его мощь просто нельзя.
— Ты совсем свихнулась?! — поднимается с кровати, начинает расхаживать по комнате. Каждый шаг дается с трудом, но от перевозбуждения он этого попросту не замечает. — Собиралась идти на заклание к Ахметову?! Это же верная смерть! Ты что, совсем головой не думаешь?
Тора несет. Он не контролирует ни свои слова, ни свой гнев. Или просто не хочет это все контролировать.
Марат выливает все, что до этого момента держал в себе.
— Ты уже однажды сбежала от меня, — дышу с трудом. Его ярость слишком сильна. — И что? На долго хватило? — впивается взглядом. — Где был бы Лешка, если б не я?
Делаю резкий вдох. Кусаю губы. Мои глаза щиплет, но плакать сейчас ни в коем случае нельзя.
Если бы не Марат, то я лишилась сына. Да если бы не он, то не было бы у меня сыновей!
— Прости, — говорю еле слышно. Мне тошно.
Хочу провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Перестать чувствовать что-либо вообще.
Горечь разъедает душу сильнее любой кислоты. А сейчас она меня просто переполняет.
— Прости? — выдыхает. — Ты едва не отправилась на верную смерть и все, что можешь сказать, так это прости?! — повышает голос.
Торковский взрывается. Он совершенно перестает себя контролировать.
Нам обоим плохо. Просто невыносимо! Но ни он, ни я не хотим уступать.
Мы сгораем заживо в своих чувствах. Сжираем себя.
Марат приближается вплотную. Грудная клетка ходит ходуном от частого и беглого дыхания, он смотрит на меня не моргая, не позволяет слова сказать.
Пробирает до основания.
Резко выпрямляется, лицо искажается от острой боли. Мужчина не пророняет ни звука, лишь крепче сжимает челюсть. Разворачивается и уходит.
Оставляя меня совершенно одну.
Глава 42
Глава 42
Марат
Выхожу из спальни Аси и понимаю, что это самое правильное решение, которое я принял за последние несколько дней.
Нельзя мне сейчас находиться рядом с ней. Сорвусь.
На сердце творится такое, что словами не передать. Годами тренированное чувство самоконтроля трещит по швам. Я и так уже готов кинуться на первого встречного.
Если бы не недавно перенесенная операция, то давно кому-то кулаком заехал.
Но сейчас сил нет. С трудом ногами передвигаю. Еле иду.
От слабости мушки в глазах, отдышка как у старпера после подъема по лестнице на двадцатый этаж. Теперь, кажется, я понимаю, что испытывают курильщики со стажем при длинной пробежке.
Жесть вообще!
Ранение, причиненное Макаром, еще долго будет аукаться. Мне потребуется не месяц и не два, чтобы полностью после него восстановиться.
Прийти в привычную форму будет очень тяжело.
Мой бывший друг знал куда бить. Так, чтобы если и выжил, то от последствий страдал всю свою жизнь.
Мак истинный профи. Если ударяет, то точно в цель. Он не промахивается. Никогда.
До сих пор не представляю, как в принципе смог выкарабкаться. У меня был единственный шанс их трехсот.
И я его не упустил.
Великая удача. Иными словами не скажешь!
Я прошел уже большею часть расстояния от спальни до кабинета, но понимаю, что дальше не смогу сделать ни единого шага. Силы стремительно покидают, колени подкашиваются. Шумно дыша сажусь на ступень.
Такое чувство, что к каждой моей ноге привязали по тридцати килограммовой гире, заставили пройти пару-тройку километров, а потом отпустили. Меня не на шутку трясет.
Прислоняюсь головой к стене, закрываю глаза. Чувствую, как дрожь прокатывается по телу.
Хреново.
Восстановиться бы чуть сильнее, но времени нет.
Вика у Ахметова, счет идет на минуты. Нужно действовать немедленно, если мы хотим успеть вытащить девчонку до того, как гавнюк распустит свои лапы. И испоганит ей всю оставшуюся жизнь.
Уверен, пока еще он держит не цепи своего зверя. Асю ждет, не хочет распыляться.
Нахрен! Вставать нужно! Я не имею права рассиживать здесь, пока моя семья под угрозой!
Делаю попытку подняться. Прилагаю титанические усилия, сквозь сжатые до скрежета зубы рычу.
Не получается. Ноги не слушаются, руки трясет так сильно, что я не могу справиться с дрожью.
Твою мать!
— Брат! Почему сидишь здесь? — встревоженный голос Давы раздается над ухом.
— Помоги мне встать, — прошу пересиливая слабость. — Один не дойду.
Давид в тот же миг помогает мне подняться, поддерживает с одной стороны. Делаем пару шагов и я понимаю, что без брата не смогу и шага ступить.
Одной рукой держусь за Даву, второй за стену. Медленно, но верно, движемся вперед. Слабость просто капец, взять верх над ней уже не выходит. Меня в очередной раз пробивает на пот.
Удивительно, как я до сих пор в сознании! Любой другой бы давно уже рухнул, половину пути не прошел.
Но я уперто продолжаю ступать шаг за шагом. Останавливаться ни на секунду нельзя. Сожрут!
Прошло слишком мало времени после сложнейшей операции. Чудо, что выжил! Про остальное просто молчу.
У меня должен быть постельный режим. Швам нужно время подзатянуться, иначе могут разойтись.
Только вот времени нет. И лежать я не стану.
Нужно своих вызволять из беды!
— Руку приподними, — раздается сбоку до боли знакомый голос. Поворачиваю голову на звук и обалдеваю. Рядом со мной стоит Мак.
