По рядам Сироток поползли шепотки и слухи, что Свортек – тот самый кьенгар, что еще недавно хохотал во всю глотку, уничтожая бракадийцев, – завладел Шаркой окончательно. Хвал, военачальник Хроуста, даже имел наглость спросить у Латерфольта, не передумал ли тот брать в жены «это». Дело закончилось дракой. Но пока четверо Сироток оттаскивали Латерфольта от Хвала, егермейстер и сам поймал себя на мысли: что, если она не вернется? Что это значит не только для него, но и для Сироток? Ведь не кто-то, а он сам в первые дни надрывал глотку, убеждая таворцев, что в Шарке нет и не будет ничего от Свортека. Получается, он в очередной раз соврал своим людям?
Теперь мужчины звали ее ведьмой, а чертовы богословы стали заговорщицки перешептываться, стоило им увидеть Шарку. Для военачальников она снова стала всего лишь оружием, ценным, но лишенным человеческого облика. Теперь женщины, с которыми пересекался егермейстер, уже не прятали стыдливо глаза, как от чужого жениха, а кидали герою двусмысленные взгляды…
Армия тем временем двинулась в путь, и пришло время Истинному Королю воззвать к своим вассалам. Рейнар, новый любимец толпы, сам предложил организовать встречу с герцогом Хельхицким и панами Митровиц. В деревеньке Чертовы Броды они встретились, чтобы решить дальнейшую судьбу войны. С обеих сторон реяли флаги Митровиц с крылатым псом. Правда, тут и там среди псов Рейнара алели жуки Хроуста, а среди медведей Хельхицкого – черные королевские грифоны.
Хроуст и Латерфольт сопровождали Рейнара, а вооруженные Сиротки выстроились полукругом за их спинами. С другой стороны подъехал Хельхицкий в окружении своих вассалов и крылатых гусар в доспехах с железными крыльями за спиной. Крылатые гусары были гордостью не только Митровиц, но всего королевства – то была тяжелая конница, сметающая на своем пути вражеские ряды, как волна. И пусть их крылья были лишь бессмысленной и претенциозной конструкцией для устрашения, сами эти всадники были уж точно не чета юным оборванцам Латерфольта.
– Я зорко слежу за тобой, собака. – Латерфольт привстал на стременах, чтобы дотянуться до уха высокого Рейнара. – Только попробуй сделать какую-нибудь глупость…
– Как же ты достал, Латерф, – процедил тот и пришпорил коня.
– Для тебя – егермейстер Латерфольт! – Но Истинный Король его уже не слышал.
Хроуст сердито фыркнул, глядя, как Хельхицкий отдает Рейнару честь по-бракадийски, выбросив в воздух кулак. Один из латников стянул с головы шлем и бросился к герцогу без всяких церемоний. Тот разулыбался, раскинул руки, принимая его горячее, неуклюжее в доспехах объятие, и Латерфольт с приливом злости узнал беззубую улыбку и яркие глаза предателя Фубара. Он не видел его с самого Козьего Града: когда Латерфольт послал людей схватить его, Фубара уже след простыл. Проклятая Морра умудрилась намекнуть ему, чтобы убирался подальше, задолго до того, как Латерфольт узнал правду.
Хроуст тоже узнал мечника и быстро спешился рядом с Рейнаром, чтобы ни единое их слово не ускользнуло от него.
– Фубар, ты, полоумный болван!
– Рейн! Ты все еще не сдох!
– Его Величество Рейнар Второй, сын Хладра, законный король Бракадии, – перебил Хроуст Фубара. – Или тебя не учили обращаться к королям?
– А тебя? – раздраженно отозвался Хельхицкий: видимо, равнодушие гетмана, не удостоившего ни его, ни остальных дворян почестями, задело старика. – Или ты умеешь говорить только с деревенщинами?
– У меня нет времени на расшаркивания. А этот предатель…
– Хватит, – перебил Рейнар, отстраняясь от Фубара. – Мы собрались, чтобы закончить грызню, а не продолжать ее.
– Рейнар, скажи лишь слово, и мы покончим с этим прямо здесь. – Хельхицкий ни на миг не отводил от Хроуста презрительно сощуренных глаз. – Мы освободим тебя, чего бы нам это ни стоило.
– Я свободен.
Улыбка медленно сползла с лица Фубара. Крылатые гусары за спиной Хельхицкого встревоженно зашевелились, по рядам пронесся шепоток.
– Не делайте того, о чем мы все пожалеем. Шарка с Даром Свортека – там, готовая к любой атаке, – продолжал Рейнар, указывая рукой в толпу Сироток. – Я не хочу, чтобы наши люди гибли зря.
– Но король…
– Король убил моих братьев и, возможно, отца. Твоего господина, Фомас. Вашего господина! – прокричал Рейнар в сторону гусар. Шепотки затихли. – Он забрал у меня детей, совсем как его прадед Зикмунд у Хешта. Так чей же я пленник?
– Но ведь не с Хроустом объединяться! Этот человек развязал войну, он убил старого короля!
– Такого же узурпатора. И нет, он не убивал Теобальда. Это сделал сам Редрих.
На лицах герцогов не отразилось удивления: Рейнар озвучил старую байку, которую успели уже обсудить все кому не лень, лет эдак тридцать назад. Но и возмущения это святотатство не вызвало, словно для Митровиц вопрос был давно решен и не менял в их судьбах ничего.
– Даже если так, – молодой пан под знаменем с рысью подал голос, в котором не прозвучало и тени сомнения, – мы этого никогда не узнаем и не докажем. Зато твой случай – не просто измена. Это сговор с худшим врагом Бракадии за все времена…
– Пан Адлерберг, я не собираюсь с тобой спорить, но я свое слово сказал. Я верну то, что причитается моему роду, которому вы присягнули на верность. С Хроустом или без Хроуста. С вами или без вас.
– Но лучше все-таки с вами! – усмехнулся Хроуст. – Если вы вдруг забыли, то мы никогда и близко не подходили к вашим границам, потому что чтили кровь истинных королей… и ждали того, кто осмелится бросить вызов узурпатору. Ты, Хельхицкий, близкий друг Хладра, будешь утверждать, что не знал о нашем договоре?
Хельхицкий поморщился:
– Это было давно, когда большинства твоих подонков еще на свете не было. За это время ты успел с ног до головы измазаться в крови невинных. Я не представляю, как объяснить людям, что мы встанем под знамя убийцы и еретика…
– Против человека, который сжег Унберк, – напомнил Рейнар. – Священный город первых королей.
– Под знамя человека, который приказал стрелять по бежавшим из Унберка! – вскричал другой гусар.
– А кто его на самом деле поджег, знают только боги, – добавил Адлерберг.
– Я был там! – крикнул Латерфольт, выступая вперед.
О, эти брезгливые взгляды! Кто-то отступил, подобрав полы плаща; чистенькие лица, без единого ожога и шрама, морщились при виде него. Чертовы бракадийцы, жалкие неженки… Плевать!
– А вот вас там не было, паны, и вы не видели, как горит город, как гибнут в пламени дети! И в битве у Унберка вас тоже не было. Вы не были свидетелями, как кьенгар, поглотивший прах вашего Свортека, рвет людей на части. Можете сколько угодно ныть, можете сомневаться в рассудке Рейнара, но он – ваш король, а вы – его верные вассалы! Свортек сам хотел передать ему корону и потому оставил ему…
– Латерфольт! – перебили Рейнар и Хроуст в один голос, и егермейстер прикусил язык. Действительно, он снова увлекся, и снова из-за проклятого Рейнара!
