– Ты говоришь «выберем короля», будто это так же просто, как в носу поковырять!
– У нас есть наследники из Митровиц. Если помнишь, короли из этого рода первыми признали кьенгаров, а не сжигали их на кострах при всем честном народе.
– Тогда еще не пришел чертов Единый Бог…
– Да кого волнует Единый Бог! Все как молились старым богам, так и молятся. У мальчишек есть все шансы сесть на трон. Уверен, Хладр бы этого хотел… А я был бы рядом и направлял их. Пойти против Редриха я не могу, но это ведь не предательство. Я подтолкнул бы кого-то из них к тому, что они и сами в глубине души готовятся сделать. Старшего – вряд ли, он преданный Редриху идиот, а младший юн и туповат. Вот средний подошел бы прекрасно: умен, силен и болезненно горд. Правда, в последнее время с этой девчонкой Мор…
Он осекся – не стоило ей пока знать, как изощренно судьба решила посмеяться над ними обоими, послав ему внучку Бликсы, которую та хотела держать подальше от Дара. А если она еще и узнает, как он приблизил к себе девчонку и чему обучает…
За эти годы он научился прятать от ведьмы свои мысли. Она ни о чем не подозревала, иначе уже не оставила бы от него мокрого места. Но Бликса все равно его, кажется, не слушала. Да и правильно, к черту эти глупые выдумки. «Делай то, что должно, Свортек…» Он уже набросил на плечи плащ, когда она вдруг произнесла:
– У твоего замысла есть крохотный изъян по имени Ян Хроуст.
– Хладр считал, что к Митровицам у него нет никаких счетов.
– Простак! Думаешь, Хроуст так легко распустит своих головорезов? Считаешь, ему не хочется короны?
– Я убью его. Или он умрет сам, он старый…
– Не умрет. А если и так, то его «дети» найдут другого главаря и продолжат чинить смуту.
– У них уже есть другой главарь: приемный сын Хроуста, хинн-полукровка, народный герой и любимец бедняков. Я наблюдаю за ним, хотя Редрих думает, будто я никак не могу его поймать. Юнцу плевать на причины этой войны, ему просто хочется услужить Хроусту. С ним можно договориться.
Бликса засмеялась, как всегда, долго, с упоением, до надрыва. Свортек вздохнул, затянул на шее плащ и направился к двери, но рывок оттащил его обратно к Бликсе. Он давно привык, что она таскает его магией, как котенка. Ведьма крепко прижалась к нему горячим телом, с которого успела скинуть расшитую журавлями шелковую накидку.
– Хотел уйти без награды? – промурчала она, вкладывая в его руку небольшой свиток и впиваясь в его губы поцелуем, болезненным и долгим. Он ощутил на языке металлический привкус крови, пряча свиток в карман плаща. Из-под прикрытых ресниц Свортек заметил, как Дар Иллюзии то и дело соскальзывает с Бликсы, являя вместо прекрасной женщины безобразную лохматую старуху. Но он терпел, послушно двигая языком и мешая кровь со слюной. Не первый раз и не последний….
– Бликса умирает, – прошептала ведьма. – Но недостаточно быстро. Время еще есть. Мы что-нибудь придумаем с твоим дурацким королем и сохраним наследие кьенгаров. А пока собирай Дары.
– Всегда хотел спросить тебя… – Свортек вцепился в ее волосы, отчего ведьма похотливо застонала, но он заставил ее посмотреть себе в глаза. – Почему ты передаешь их мне, а не своей внучке? Почему задавила Дар у своей дочери?
Она замерла, похотливый огонек в глазах потух. Шипя, как рассерженная кошка, Бликса выкрутилась из его рук и отпрянула – голая, ветхая старуха.
– Почему? – каркнула она. – А ты бы пожелал такой судьбы своей родной крови?
– Может, сегодня ты мне наконец расскажешь?
Голос дрогнул: Свортек, великий убийца Свортек, прокричал свои слова сквозь страх. Но Бликса отошла от него и теперь делала вид, что уже забыла о его присутствии, ковыряясь в подарках: зельях, травах и специях. Облик молодой девы она набрасывать не стала, будто надеялась, что отвращение заставит Свортека наконец уйти.
– Нинева правда была твоей дочерью?
«Давай расскажи! Давно пора! – думал он. – Не только Дары заставляют меня терпеть эти поцелуи с привкусом могильной земли. Ты обронила это имя вскользь, посадила им на поводок и уже несколько лет таскаешь меня за него. Все бы ничего, если бы не чертова Морра с ее сапфировыми глазами. Совсем как у бабки. Совсем как у Ниневы…»
– Убирайся, Свортек, – даже не обернувшись, ответила она.
Не дойдя до ведьмы каких-то пару шагов, Свортек рухнул, чувствуя, как расходятся швы. Ему казалось, что внутренности уже вываливаются из живота на пол, а оттуда стекают в круглый бассейн в центре комнаты. В глазах то темнело, то искрилось, и раз за разом он снова слышал стоны и вопли, видел горящие в доспехах тела и жадные усмешки на лицах аллурийских кьенгаров…
Старуха Бликса – времени и сил на Дар Иллюзии у нее не было – перевернула его на спину и втащила на матрасы. Свортек словно издалека почувствовал, что она раздела его, добралась до изуродованного живота, с силой отняла его руки от раны, зажала их демонами, чтобы не мешал, и погрузила в кровь свои ладони, уже светящиеся синим пламенем.
– Подумать только, Мей, – слышал Свортек ее бормотание сквозь собственные стоны и звон в ушах, – история повторяется слово в слово. Время пришло…
– Нет! – Свортек из последних сил схватился за воротник ее халата. – Не хочу. Не уходи!
Бликса не отозвалась, проводя ладонями от его живота к горлу.
– Ты сама говорила, что твои Дары убьют меня!
– Трофеи, а не Дары. Бликсу ведь не убило, когда Мей отдал ей свои. А она тебе и в подметки тогда не годилась… Но сразу же сделала то, что нужно.
Ведьма отвернулась. Даже теперь, спустя столько лет, безумная и циничная Бликса содрогалась, вспоминая тот день, когда она стала кьенгаром и разбила армию Гирады, наслав на нее Великий Мор. Болезнь остановила врага, но затем разнеслась по всему Северу и Востоку и за пару лет выкосила десятки тысяч ни в чем не повинных людей… Виновницу катастрофы поймать так и не смогли, но поняли, что винить следует Хранителей Дара. На этом торжество кьенгаров закончилось. Они превратились в презираемое племя, ничем не лучше каких-нибудь одичалых хиннов. Бликса, как все думали, ушла в небытие, прихватив все свои Дары, а с ними и само величие Изнанки.
Но вот она здесь, дряхлая, уставшая от бремени, стоит у края бассейна. На поясе уже висит череп; в руке блестит нож; на древнем лице змеится усмешка, когда она смотрит в черную воду, точно такую же, как в его повторяющихся кошмарах… Свортек запахнул плащ на перечеркнутом свежим шрамом животе и подошел к ней.
– Расскажи мне о Ниневе! – взмолился он – и мгновенно получил звонкую пощечину, которая едва не уронила его обратно на пол.
– Зачем ты меня мучаешь? Почему не даешь просто уйти? – визгливо закричала Бликса. – У тебя будут все наши воспоминания – сам узнаешь!
– Но твоя внучка… Если Нинева твоя дочь, то твоя внучка…
– Заткнись, заткнись, заткнись!
