– Рейн! – В голосе Латерфольта звенела истерика, и Рейнар похолодел, уже зная, что тот у него спросит. – Тебе он так же Щит передал?
– А тебе – Нить?
– Нет, просто отдал свиток. А вот ты был без сознания, хе-хе-хе!
– А ты понятия не имеешь, чем он мог обмазать тот свиток перед тем, как дать тебе!
Они нервно рассмеялись, пытаясь спрятаться за смехом, судорожно копаясь в воспоминаниях, чтобы хоть как-то оспорить увиденное. Мысль о том, что их мужественность могла быть задета, затмила все остальные насущные вопросы. Чертов голый Свортек с Шаркой у паха не желал идти из головы.
– Но послушай, это же полная чушь! – воскликнул Рейнар. Фальшивый смех Латерфольта тотчас же оборвался. – Свортек таким же образом мог передать Дар куче народа. Как говорил Редрих, он был похотливым, как кролик, причем не только с женщинами…
– Как минимум Шарка уже передала бы Дар мне! – торопливо добавил Латерфольт. – И вообще, в мире не осталось бы ни единого некьенгара! Значит, дело не в близости! Боги, какое счастье!
– Нет, дело в ней, – хрипло сказала Морра. Ее чужой, глухой голос заставил мужчин замолчать. – Мужское семя и намерение. Одной близости недостаточно.
– Как тогда Бликса передала его? Он, конечно, поцеловал ее, – Латерфольт поморщился, – но семени-то там не было?
– Вы так ничего и не поняли. – Морра судорожно соображала, что сказать. Только бы они оба продолжали тупить, занятые своей мужской гордыней! Они не должны догадаться… – Свортек забрал у нее Трофей. Иначе зачем бы она себя убивала?
На глаза вновь навернулись слезы, но Морра усилием воли сдержала их и выпрямилась. От того, поверят они ей или нет, зависело теперь все.
– Значит, мы не сможем разделить Дар. Просто потрясающий план, – проворчал Латерфольт.
– Постой, но неужели… – Рейнар долго боролся с собой, с этими словами, и все же выдавил: – Ты же была его первой ученицей и любовницей, да еще и внучкой Бликсы! Он был тебе должен. Неужели он не передал ничего тебе за все те разы, что вы…
– Я никогда не спала с ним.
Повисло молчание.
– Ха-ха-ха! Морра, это уже чересчур даже для тебя! – Латерфольт снова попытался обратить все в шутку, но никто больше не засмеялся. – Э-э-э… Но… Ведь все в королевстве знают, что ты его любовница! Вы даже в мой лес заявились вместе!
– У нас было по-другому. Не как между мужчиной и женщиной.
Рейнар застыл, приоткрыв рот.
– Тогда какого черта… – Ему снова потребовалось немало времени, чтобы собраться, но на сей раз его слова сопровождал глухой рык. – Тогда объясни мне, почему моя жизнь полетела в пекло? Чтобы ты называла Свортека папочкой?!
Он сам не заметил, как вскочил на ноги. Морра резво подпрыгнула и выбежала прочь. Рейнар бросился бы следом, не вцепись Латерфольт в его дублет:
– Рейн, постой! Ты разве не понял?
– Какая разница… тогда она этого не знала… Сука! Отцепись от меня!
Латерфольт собирал последние силы, удерживая разъяренного Рейнара с покрасневшими глазами, как вдруг до него донеслось:
– Латерф…
Шарка, уже без белого сияния в глазницах, испуганно отползла в дальний угол. Латерфольт мигом забыл о Рейнаре.
– Моя милая, все кончено, ты вернулась! – Он бросился к ней и крепко сжал в объятиях, зарывшись носом в рыжую копну. – Хватит!
Из-за его плеча Рейнар и Шарка обменялись хмурыми взглядами. «Она тоже там была, – подумал Рейнар, – и все слышала. Дар теперь навсегда останется с ней, и ей придется снова идти с нами на войну, в которую Свортек нас всех кинул, как мясо. Умудрился втянуть даже после собственной смерти…» Подобрав с пола трубку, он вышел прочь.
– Все хорошо, – Шарка мягко оттолкнула Латерфольта и слабо улыбнулась: – Ты спустился за мной на Изнанку…
– Да, Шарка. – Он погладил ее по голове, некстати вспомнив на этих волосах другую руку, с длинными тонкими пальцами. – Куда угодно за тобой! Я не мог больше смотреть на тебя такую.
Он поцеловал ее, и она слабо ответила на поцелуй, пока он судорожно соображал: «А что, если Морра все-таки ошиблась насчет семени? И через женское тоже можно? Что мне теперь делать?» Но Шарка мягко оттолкнула его:
– Прости, я… я слишком долго пробыла там.
– О, это ты прости, – с плохо сдерживаемым облегчением отозвался егермейстер, проворно поднялся на ноги и помог ей встать, а затем подхватил ее на руки. – Пойдем скорее, тебе нужно отдохнуть.
Все они использовали ее.
Латерфольт – ради Хроуста. Даже на Изнанку он спустился за Даром, а не за ней.
Морра – чтобы остаться поближе к Свортеку и Дару, принадлежавшему ей по праву рождения, и с разрешения Редриха забрать свое наследство.
Рейнар – чтобы убить ее. Тогда «оружие» не досталось бы никому. Теперь он таскается за Сиротками в надежде, что получит хотя бы часть Дара – в этом случае от «Истинного Короля» можно ждать чего угодно.
Свортек – чтобы обрести свободу. Она-то думала, что кьенгар дал ей свою защиту, пожалел несчастных сирот, шлюху и ее немого брата с ножом в шкафу. Нет, он просто скинул на первую встречную свою ношу, которая превратила его в чудовище…
«Шарка, дурочка, ты вправду думала, будто из всех шлюх на свете единственная отсосала ему так хорошо, что он передал тебе самое главное сокровище? Что ты какая-то избранная?»
Она сидела у окна, глядя на медленно поднимающееся солнце, но не видела его. В одной руке у нее блестел в лучах солнца нож, в другой был зажат крошечный стеклянный пузырек. Латерфольт хранил в нем масло для тетив. Вряд ли он заметит пропажу. Егермейстер в последнее время валился с ног от усталости и даже теперь, после всего увиденного и услышанного, уснул, едва его голова коснулась подушки. «Избранная – я ведь так о себе думала?»
Избранная шлюха… Даже сбежав из «Хмельного Кабанчика», она осталась шлюхой, которую все используют, как им надо. Короли, гетманы, принцы, кьенгары, Сиротки, грифоны, магистры, предатели, солдаты, богословы – никто никогда не защищал ее из любви. Только ради Дара.
Но пока герцог, егермейстер и баронесса разошлись, так ничего и не поняв, у нее есть шанс. Не исправить – исправлять слишком поздно; но хотя бы защитить единственного, кто никогда не пытался использовать ее себе во благо.
Клинок скользнул вдоль запястья, таща за собой ярко-красную полосу.
XIII. Братья
Смятение превратилось в безумную радость. Латерфольт ходил по лагерю, чуть подпрыгивая и весело приветствуя всякого, кто встречался у него на пути. Ответная радость солдат, старых и новых, распаляла его еще сильнее, словно за ней можно было спрятаться.
