– Писать ты умеешь. – Она отдала ему свиток и глубоко вздохнула. Обратного пути больше не было. – Только подождите меня здесь. Я приведу Дэйна.
– Он жив! – воскликнул Тарра. – Ты спасла мальца?
– Латерф его спас. И ты спасешь. Хватит с него…
Она накинула знамя с лисом на тело Латерфольта и поспешила к гроту, чтобы привести Дэйна.
«Я больше не допущу этой ошибки, – думала она по пути, сглатывая слезы. – Пусть Дар возвращается туда, где ему самое место. Можешь подавиться, Свортек! А Хасгут не так уж и далеко».
Когда Рейнар шел по столице, где провел свои самые лучшие и худшие годы, его не покидало ощущение, будто он только что вынырнул из мадеммного бреда,
По Нижнему городу его провели тайными ходами. Здесь было неспокойно с самого падения Козьего Града – первой победы Хроуста после «воскреcения». Тут и там вспыхивали мелкие восстания. Многие надеялись, что старый король уйдет, придет новый – и жизнь сама собой расцветет яркими красками и наполнится достатком и справедливостью.
– Я говорила тебе, мой герцог, но ты не слушал, – раздался в его голове голос пани Теризы, с которой он тайно встречался в одной из ее курилен днем ранее. – Сейчас они без разбору убивают тех, кого мы зовем отребьем и на ком, увы, держится все, что у нас есть. А потом придут и за нами.
– Они – это мы, – возразил Рейнар.
В Верхнем городе его уже не стали прятать – так велел сам Редрих, чтобы все посмотрели на великого предателя. Народ вывалил на улицы, пялился на него с крыш, стен, башен и балконов, но не решался подать голоса: Рейнара и его людей окружало плотное кольцо королевских гвардейцев, готовых заткнуть любую глотку. Лишь перестук копыт, скрежет металла, возбужденное дыхание людей… Рейнар заставлял себя смотреть только вперед. Старый недобрый Хасгут, неприступный холм печали! Оставит ли от тебя хотя бы камень тот, кто уже тридцать три года терпеливо точит на тебя зуб?
Но он и сам ненавидел этот прекрасный город с алыми крышами, подвесными мостами, статуями героев и храмами, полными костей. Этот город высосал из него силы, превратил в своих притонах в постаревшего тюфяка с мутным взглядом и змеиной усмешкой – потому что другие тут не выживают.
А может, не так уж Хроуст и неправ…
«Соберись, Рейн!» – одернул он себя. У этих мыслей всегда был особый привкус безумия, подаренный шестилетним употреблением дурмана. Нечто похожее он ощущал в Козьем Граде, когда почувствовал себя Ураганом, держащим в заложниках тощего мальчишку, и на поле под Унберком, когда, опьяненный погоней на хиннской лошади, завидовал Латерфольту, который так и не понял, какая свобода была у него в руках все это время… При мысли о Латерфольте по телу прошла судорога, и Рейнар крепко вцепился в поводья.
«Ты слишком много думаешь!»
На подходе к дворцу не осталось никого, кроме полчища стражи. Казалось, здесь собралась вся армия – точнее, то, что Хроуст от нее оставил, – вплоть до последнего калеки. За спинами гвардейцев мелькали знакомые лица: тут присутствовал и высший свет Хасгута и других крупных городов Бракадии. Взгляд Рейнара норовил зацепиться за кого-то, пока придворные перешептывались, тыкая в него пальцами. Стук копыт перебивал их, хотя нетрудно было догадаться, какие слова звучат чаще всего. Рейнар вдруг вспомнил, как каждое его появление в армии Сироток после Унберка оглашалось оглушительными криками: «Здар, Рейнар! Здар, Истинный Король!» Он представил эти крики здесь, но картинка вышла такой нелепой, что Рейнар с трудом удержал усмешку. Шепотки усилились, когда он подъехал к окруженному солдатами трону.
Но трон пустовал. Короля Редриха нигде не было видно. Гвардейцы его величества носили доспехи, похожие на латы крылатых гусар: богато украшенные, но при этом не громоздкие, чтобы сохранить быстроту движений. Такие носил Римрил, паладин его величества, пока не упал со стены Отарака со стрелами, торчащими из лица…
Рейнар в который раз встряхнул головой, словно отгоняя от лица назойливую муху. Отсутствие мадеммы в крови всегда ощущалось именно так: воспоминания стремились выдавить картинку реального мира. «Не время думать о Римриле», – уговаривал он себя – и тут же вспомнил, как в пламени плавился доспех Лотто.
– Подойди ближе, Рейнар, герцог Митровиц, – возвестил из-за трона старческий голос.
Гримвальд выступил вперед семенящими, опасливыми шажками. За то время, что они не виделись, он еще сильнее сгорбился и стал похож на побитую собаку. За его спиной выросли четыре фигуры в доспехах. Но то были не гвардейцы, как понял Рейнар, когда свет из окон отскочил бликом от черного металла. Подобные доспехи не носил в королевстве никто, кроме Последующих.
Следом за Гримвальдом к трону вышла Морра.
Она была одета в черное платье, простое, напоминавшее мантию Свортека, но покрытое на груди и плечах легкими латными пластинами. Лицо было свежим и румяным, но уж его-то не обмануть: под толстым слоем грима Морра скрывала синяки. Губы были крепко сжаты, но на них играла вымученная усмешка, как все те годы у подножия трона.
Пани Териза говорила, что Морра вернулась в Хасгут днем ранее, опередив его, и сразу заняла свое место при дворе. Известие поставило Рейнара в тупик. Он был уверен, что после всего случившегося Морра наконец сойдет со сцены. Она ведь столько раз кричала, что ей плевать на Редриха… Она много что кричала, но эти ее слова Рейнар не ставил под сомнение. Кажется, он слишком самоуверенно думал, будто знает ее, и не учел, что многое могло измениться. Теперь одни только боги знают, что Морра успела понарассказать Редриху, чтобы тот принял ее обратно под крыло.
– Мой герцог, – поторопил Гримвальд. Рейнар спешился. Его лошадь увели. Он подошел ближе, безоружный и уязвимый – грифоний доспех и оружие отобрали еще в Нижнем городе. Всадников Митровиц не пустили в тронный зал. Он остался совсем один среди людей, уверенных в его предательстве и уже не пытающихся скрыть усмешки и шепотки за спиной.
– Герцог Рейнар! – воззвал к нему голос, но уже не скрип Гримвальда. Как в тот день в костнице, он явился словно из ниоткуда, заставив присутствующих вздрогнуть. – Последний пан Митровиц, сын моего друга Хладра, брат моего паладина Римрила и храброго Лотто, погибших во имя Бракадии. Человек, за которого я выдал свою единственную любимую племянницу. Человек, который привел моего злейшего врага. Человек, который назвал себя Истинным Королем!
Редрих все не появлялся. Рейнар выпрямил спину и высоко поднял голову, возвысившись над присутствующими: мало кто мог сравниться с ним в росте.
– Мой король! – Он заставлял себя говорить как можно громче, почти кричать, перебивая шепот придворных. – Я сделал все, чтобы исполнить ваше задание! И я преуспел.
– Мое задание заключалось в том, чтобы ты привел ко мне восставшего из мертвых Хроуста, да еще с Даром? Чтобы я лишился шести городов за каких-то два месяца? Чтобы варвары снова жгли мои поля и леса? Рейнар, ты совсем рехнулся от своего дурмана?
