– Но он обещал…
– Тебе он тоже обещал, что отпустит Шарку. Прошу тебя. Умоляю! Ты единственная, кого я могу попросить.
Он запнулся. Морра осторожно положила руку на его затылок. Рейнар, забывший двигаться, снова принялся раскачиваться, но позволил руке остаться на месте.
– Я здесь пленница, Рейн. Что я могу?
– Зикмунд готов помочь, но он слаб. Он позовет тебя к себе. Спрячься с ним и детьми в костнице, пока я…
Морра перекатилась на бок, не в силах видеть Рейнара так близко. Она никогда бы не подумала, что ей будет так больно смотреть на его морщины, неопрятную бороду, мутные глаза, на то, что осталось от его золотых локонов. Больно – и сладко, словно стоит ей приблизиться, и красота вернется, смоет отчаянье и все исправит. Хотя бы ненадолго…
Рейнар тоже перекатился на бок, оставив между ее спиной и своим животом несколько пядей холодной пустоты.
– Что мы наделали, Рейн? – прохрипела Морра, хоть и понимала, что тратит бесценные секунды наедине. – Он никогда не отпустит Шарку, никогда не оставит в покое твоих детей. А Хроуст…
– Я убью Хроуста. Редрих не знает, что у меня Щит. Он просто посылает меня и воинов Митровиц на смерть, но с Щитом я убью гетмана. Без Шарки будет сложнее, и вряд ли мне удастся вернуться. Но Щит никому из них не достанется. Я…
Морра развернулась к Рейнару. Они больше не двигались и лишь лежали друг напротив друга, как многие ночи в прошлом. Тогда слова были не нужны; они проводили в молчании долгие часы, изучая и лаская друг друга.
Она протянула руку. Кончики пальцев коснулись колючей щеки. Рейнар прикрыл глаза.
– Я сделаю все, что в моих силах. Клянусь, Рейн.
Она обняла его и придвинулась, все явственнее ощущая его запах и дрожь. Веки Рейнара поднялись. Он смотрел на ее губы, поджимая свои, но не отстраняясь. Снова он в ее власти, снова дает решать ей одной…
Морра впилась пальцами в волосы Рейнара и подтянула его к себе:
– Я вправду любила тебя тогда.
Она закрыла глаза и, кажется, ощутила прикосновение к своим губам, короткое, почти невесомое. Был это он или дуновение ветра из окна? Она потянулась к нему в ответ, но губы встретили лишь пустоту.
– Рейн, не уходи!
Он накинул на Морру покрывало и выбежал из комнаты, не обернувшись.
XIX. Промах короля
На полу перед троном собирался мрак. Дар Редриха отличался от других. Поначалу Рейнару казалось, что это отсветы факелов, но чем дольше король играл с Даром, тем ярче разгорались в мути золотые языки. У Шарки и Свортека таких не было. Но Рейнар и не помнил, чтобы кто-то из них играл с Даром, как ребенок с новой игрушкой, подбирая ему подходящую форму, словно в мире не было ничего важнее, словно заклятый враг не начал свое наступление, словно не гремели его барабаны, а эхо Сироткиной Песни не носилось над стенами столицы.
Вновь и вновь король пробовал свои силы: люди, грифоны, какие-то жуткие твари, вороны, как у Свортека, псы, как у Шарки… Но ни в чем Редрих не находил удовлетворения. Взмахом руки он заставлял свое творение исчезнуть, затем снова собирал перед собой, лепил и прогонял, и так сотни раз, пока генералы терпеливо ждали вокруг. Рот Редриха кривился, словно он говорил сам с собой. Возможно, так оно и было. Когда очередной демон в виде мелкого дракона рассыпался в черно-золотую пыль, губы короля неслышно изогнулись в грязной ругани.
– Нет, не то! – бормотал Редрих. – Как ты это делал? Ну? А-а-а… А если так?
– Мой король, – подал голос генерал Олдрих, занявший место Златопыта, – каков будет твой приказ?
Храбрый Олдрих, нужно отдать ему должное – он сделал вид, будто не услышал короля в первый раз.
Редрих смотрел, как рассеиваются по полу тонкие струйки дыма. Наконец он опустил скрюченные кисти и откинулся на спинку трона, потревожив задремавшую Шарку. Редрих посадил ее на цепь, как собаку, а на голову велел водрузить шлем, какие использовались на пытках и допросах: легкий, сшитый из кожи, однако закреплявшийся на шее так, что его невозможно было снять быстро. Прорези у него были только на месте рта и носа, чтобы пленник не задохнулся, но прорезей для глаз не было. Редрих, уверенный, что Дар все еще остался в Шарке, не хотел держать ее при себе зрячей, но и на Трофей пока решил не пускать.
– Мой генерал, я уже говорил всем вам, что делать. Отгоните Хроуста от моих ворот. Наш маленький Свортек уже показал, как легко Дар расправляется с любыми воротами.
– Но с Даром он просто сметет наши войска…
Редрих подался корпусом вперед, и очередная фигура из мрака, человеческая, начала вырисовываться во мгле, словно камень под резцом скульптора.
– Есть одно войско, которое так и ждет недалеко от Хасгута, – ответил он рассеянно, пока вслед за движениями его пальцев на туманном лице появлялись грубые черты. – Которое так и не пришло ни ко мне, ни к Хроусту…
Хотя Рейнар ожидал этих слов, уже давно был облачен в доспех и вооружен с головы до ног, сердце его учащенно забилось. «Неужели ты ожидал, что он передумает? – прошипел язвительный голосок. – Старая курица права: ты наивен, как девчонка!»
– И есть человек, который поклялся мне убить Хроуста, – продолжал король, по-прежнему ни на кого не глядя. Но все прочие в этой комнате устремили свои взгляды к последнему пану Митровиц. – Без Хроуста Сиротки – кучка оборванцев, которую мы сотрем в порошок. Возьми своего грифона, Рейнар. Сделай то, что должен.
– Я уже не тот воин, что раньше, мой король. Не могу обещать вам, что…
– Ты уже пообещал, Рейнар. Или ты забыл? Или думаешь, что забыл я?
Янтарные глаза впились в Рейнара. Да, он пообещал. И не только ему, подумал он, споткнувшись взглядом о маленькую ведьму в ее шлеме, похожем на соколиный клобук. Но когда он обещал, то был уверен, что Шарка пойдет в бой со всеми ее демонами и жаждой мести. А теперь она ползает за Редрихом, как не ползала даже за Сиротками.
Король ему тоже пообещал, но прежде, чем стал кьенгаром. А значит, может нарушить свою клятву, как и делал все это время. Сам Рейнар уже нарушил великое множество клятв за все те годы, когда даже представить не мог, что в его жилах течет кровь кьенгара. Выдержит ли он еще одно проклятье? И в чем оно будет состоять? Не перекинется ли с него на Эфолу и Тернорта?
– Но ты так не отослал моих детей из Хасгута.
Генералы нахмурились. Конечно, все они знали правду о «внуках» короля, но впервые эти слова прозвучали в тронном зале открыто. Все ожидали королевского гнева, но король был занят: у него наконец получилось. Сотканный из мрака Свортек, такой, каким его помнили на вершине могущества, выпрямился перед хозяином. Редриху даже удалось придать демону знаменитый голодный взгляд, от которого у придворных подкашивались колени. Король встал напротив своего творения. Звякнули цепи, которые приковывали Шарку к поясу Редриха, и девушка подползла на четвереньках следом.
