Вероятно, увидев, что опасность миновала и никакой угрозы нет, обитавшие поблизости рептилии решили вернуться к своему логову. И последовали в храм вслед за запахом человечины.
Марго слышала, что нильские крокодилы, вопреки стереотипам, не склонны к людоедству, но в сложившихся обстоятельствах совершенно не хотела это проверять.
Бросившись к краю лестницы, она вытянула руки вперёд и закричала:
– Дядя Саша, быстрее! За тобой крокодил!
– Ты шутишь? – недовольно бросил Ковальский. – Я, конечно, увалень, но…
Стоявший рядом с девушкой Ратцингер присоединился к её увещеваниям:
– Нет, она совершенно серьёзно. Плывите быстрее!
Ковальский сделал роковую ошибку, потеряв драгоценное время.
Он обернулся.
Увидев в дальнем конце коридора виляющую хвостом из стороны в сторону бочкообразную фигуру с вытянутой головой, федерал глубоко вдохнул и усердно заработал ногами и руками. Вкладывая максимум сил в каждый гребок, мощными движениями толкал себя вперёд, словно пневматическую ракету.
Однако то, на что у взрослого мужчины уходили почти все силы, древняя рептилия делала легко и непринуждённо. На морде крокодила застыло выражение жестокого безразличия, словно гибель человека была лишь вопросом времени.
– Скорее! – кричала Марго во всё горло.
Припавший на одно колено рядом с ней Ратцингер набрал несколько небольших камней в руку. Размашистыми бросками стал швырять их за спину Ковальского в надежде попасть в ящера и отпугнуть его. Первый камень шлёпнулся в воду со звучным плеском. Второй едва не попал Ковальскому по затылку.
А вот третий угодил прямо в цель – в глаз ящеру.
Крокодил раздражённо мотнул головой и на секунду остановился. Лишь для того, чтобы затем двинуться вперёд с удвоенной скоростью.
– Вы его разозлили…
Глава 115
Греби же быстрее!
Александр Ковальский лихорадочно работал руками, чувствуя, что от движений ног нет почти никакого толка. Мышцы плечевого пояса жгло огнём, а запас кислорода в лёгких почти полностью заканчивался после каждого вдоха. Берег с Марго и Ратцингером хоть и приближался, но нехотя.
Твою мать, я не успею…
Теперь он даже не пытался оборачиваться, рассекая водную гладь, словно крейсер. Ему хватало перепуганных лиц товарищей, чтобы понимать: угроза и не думала исчезать.
Позади Ковальского один за другим плюхались камни, бросаемые Ратцингером. Пару раз они отскочили обратно с глухим стуком – угодили крокодилу по толстой чешуе.
Я ни за что не сдохну в твоей пасти! Только не сейчас!
Не переставая напрягать уставшие плечи и грудные мышцы, Ковальский опустил лицо в воду.
Где же эта треклятая лестница?!
Далеко внизу на дне он увидел обломки древних ступеней, осыпавшихся много веков назад. То, что обнаружили Ратцингер и Марго, было лишь её верхним, уцелевшим фрагментом.
Задрав голову, Ковальский утроил свои усилия. Казалось, мышцы вот-вот лопнут от натуги, борясь с безжалостным сопротивлением толщи воды.
Он едва не впечатался в оставшуюся часть лестницы и ухватился за её край. Небольшие волны, порождённые движением его крупного тела, тут же перекрыли другие, от ещё более крупного.
Марго и Ратцингер протянули руки федералу, он вцепился в их ладони мёртвой хваткой.
– Тяните меня!
Напарники взвыли от натуги, упёршись ногами в каменный пол коридора. Дёрнув изо всех сил, они втащили Ковальского на берег. Тот перегруппировался, и как раз вовремя. Огромные челюсти сомкнулись в воздухе, едва не схватив его за ногу. Марго и Ратцингер упали рядом.
Перекатившись набок в глубь прохода, Ковальский, хватая ртом воздух, уставился на обезумевшего от ярости и голода ящера. Тот, вздымая фонтаны брызг, бился у края бассейна, силясь забраться на оставшийся участок лестницы, но его туша была слишком велика для крохотного пятачка со ступеньками.
– Отвали от нас, тупая ящерица! – в сердцах воскликнула Марго.
Приподнявшись на локте и всё ещё ощущая боль в груди, Ковальский потянулся к пистолету.
– Я его утихомирю.
С этими словами он выпрямился и прицелился. Поймав на мушку глаз крокодила, Ковальский нажал на спуск.
Пуля с оглушающим грохотом пронзила череп хищника и наверняка превратила его мозг в кашу, но навылет не прошла. Ящер затих и медленно пошёл ко дну, окрасив воду алой кровью.
Ошарашенные произошедшим, Ратцингер и Марго в ужасе смотрели на поверженного крокодила. Грудь Ковальского часто и высоко вздымалась, по лицу стекал холодный пот.
Бросив взгляд на винтовую лестницу в конце коридора, он снова посмотрел на плод своих трудов.
– Себек будет нами очень недоволен.
* * *
Скользкая винтовая лестница закончилась, и, миновав длинный узкий коридор, все трое оказались в большом зале с низким потолком. Свет фонариков выхватывал из мрака следы былого величия древнего храма неизвестного им божества. Очевидно, здесь давно никто не бывал. Никаких огней или ламп, даров или подношений, уровень воды на полу доходил почти до щиколотки.
Наученная горьким опытом предыдущих двух храмов, Маргарита Романова на всякий случай сосчитала число оборотов лестницы, приведшей их сюда. Ровно шесть. Так что по её представлениям они сейчас находились ровно под тем тоннелем, где Ковальского едва не сожрал крокодил, или даже чуть дальше от входа в храм.
Вся дальняя стена зала представляла собой огромный барельеф, в центре которого стояла статуя некой богини в образе женщины с головой львицы, увенчанной солнечным диском.
– Майн гот… Как я сразу не догадался?! Это не храм Себека… – выдохнул Ратцингер, и из его рта вырвался клубочек пара. – Он посвящён Тефнут, богине живительной влаги…
Наконец они узнали, кому принадлежит третий храм на пути в Омбос. Маргарита Романова внимательно присмотрелась к барельефу у дальней стены зала.
По обеим сторонам тянулись каменные цветочные узоры, изображавшие пальмы и стебли папируса. Дальше, к краям скульптурной композиции, их сменяли изображения птиц и зверей: летящих ибисов, охотящихся львов, караулящих жертву крокодилов, гордо сидящих павианов, расслабленно лежащих шакалов и кошек.
Все эти изображения были в разводах от просачивающейся с потолка воды, принёсшей песок и водоросли. Местами камень под воздействием влаги сточился или растрескался, отдельные фрагменты отвалились, обнажая сокрытый в глубине стен мощный механизм.
– Тефнут была необычайно важной для египтян богиней, – сказал Ратцингер, указывая на барельеф. – Полагаю, здесь они и запечатлели всё её величие. Как богиня влаги, она даёт жизнь всему живому в долине Нила: растениям, животным, птицам и людям.
