На несколько секунд в зале повисла тишина, прерываемая лишь журчанием и плеском пришедшей в движение воды.
– Вы спятили?! – вскричала Марго. – Это же самоубийство!
– Один раз ваш гениальный план нас уже чуть не угробил! – согласился Ратцингер. – Теперь за нами гонится вся полиция Египта. А сейчас вы нас ещё и утопить решили? Как проломленный люк нам поможет?
– Если удастся разбить его вдребезги, то сюда хлынет поток воды!
– Именно это нам и нужно, – уверенно сказал Ковальский. Увидев выражение шока и непонимания на лицах девушки и немца, он пояснил: – Если мы сломаем каменную плиту, то зал снова начнёт затапливаться. Нам удастся выбраться…
– Как мы с вами сможем подняться по водопаду?! – заорал Ратцингер, в ужасе уставившись на федерала.
– Не перебивайте! – рявкнул Ковальский и направил луч фонаря на своих неугомонных спутников. – Разумеется, никак, пока есть поток воды. Один поток увлекает нас в пещеру через трубу с шипами, а второй хлещет сверху. Но мы с вами уже поняли, что он выходит прямо в Нил. Если остановить поток, то мы сможем выбраться отсюда через люк в потолке и выплыть прямо в реку, а оттуда доберёмся до берега!
– А поток прекратится, только если полностью затопить, и пещеру, и зал… – обречённо произнёс Ратцингер, осознавая правоту федерала.
– Я сомневаюсь, что воды, заполнившей зал, хватит, чтобы полностью затопить пещеру под нами. Поэтому придётся воспользоваться безграничными запасами воды из Нила.
– Но это же безумие! – воскликнула Марго. По её лицу Ковальский понимал, что девушка едва сдерживается, чтобы не разрыдаться – от страха, от отчаяния, от охватившей её паники. – Мы только что пытались не утонуть. А теперь ты предлагаешь именно это?
– У тебя есть идеи получше, Марго? – взревел Ковальский. – Тогда предлагай, мать твою!
– Должен быть другой путь… – пробормотала девушка. – Дадим воде сойти и обыщем зал ещё раз… Наверняка есть способ открыть эту проклятую дверь.
– А если его не существует?! Или механизм сломан?! А если египтяне так всё придумали и настроили, чтобы дверь открылась лишь через несколько дней после слива воды?! Чтобы воры, даже если уцелеют, сдохли тут с голоду?!
– Да мы же погибнем здесь!
Мы теряем время…
Ковальский понимал, как тяжело пришлось Маргарите в храмах солнца и ветра. И здесь она наконец сорвалась. Нервы не выдерживали накопившегося за последние дни напряжения.
– Возьми себя в руки, Марго, – вкрадчиво произнёс Ковальский, глядя на неё своими суровыми серыми глазами. – Твой отец не хотел бы видеть тебя сейчас такой. Он пожертвовал собой, чтобы мы с вами смогли остановить сеттитов. Мы не можем себе позволить сдохнуть тут. И ждать тоже не можем. Будет страшно, я не спорю, но это наш единственный шанс выбраться отсюда живыми. Поэтому делайте, как я скажу, и мы спасёмся.
Ратцингер неловко приблизился к Марго и положил руку ей на плечо в знак солидарности, однако оба не проронили ни слова. Похоже, аргументы Ковальского возымели свой эффект. Времени нет – сеттитов надо накрыть как можно скорее.
– Что нам делать? – спросил немец.
– Я сейчас заберусь на самый верх барельефа и попробую оттуда проломить люк в потолке.
– Чем? – спросила севшим голосом Марго.
– Подадите мне канделябр, или как эта штука называется, – ответил Ковальский, указывая в угол на полутораметровую подставку для лампы. Всё масло из неё давным-давно вымыло, и единственным источником света во всём зале оставался фонарь Ковальского.
– Хорошо.
Ухватившись за верхний край барельефа, федерал повис на нём, как обезьяна, уперевшись ступнями в отвесную стену. Вода продолжала уходить и в таком положении доставала ему чуть ниже груди, поддерживая снизу за счёт архимедовой силы. Федерал, ощущавший себя почти вполовину легче, двинулся влево вдоль скульптуры, аккуратно переставляя руки одну за другой по скользкому неширокому уступу. Он миновал статую Тефнут и вскоре оказался на самом высоком участке барельефа – устремлённой в небо голове взлетавшего ибиса.
Ковальский подтянулся на руках, выпрямил их, ощутив, как запротестовали заледеневшие трицепсы. Затем закинул правую ногу, потом левую и неуклюже, медленно, боясь поскользнуться и рухнуть обратно в воду, выпрямился. Ширины барельефа хватало ровно для того, чтобы стоять, сомкнув вместе стопы. Бросив взгляд вперёд, он оценил расстояние до треснувшего люка.
Должно хватить.
Не дожидаясь его команды, Ратцингер и Марго отплыли в угол зала, вдвоём неловко закинули лампу себе на плечи и подали Ковальскому. Мокрыми руками, стараясь не менять положение центра тяжести, он поднял «канделябр» к себе наверх и замер.
– Пока я буду разбираться с этой плитой, заберите статуэтку из тайника и найдите следующую подсказку. Марго, сфотографируй её. Ратцингер, будете держать мой фонарь, чтобы Марго сделала чёткий снимок. А затем заберёте фигурку. Осмелюсь предположить, что и то, и другое вы найдёте в тайнике. Всплывёте рядом со мной. Когда зал потонет, нам надо будет держаться вместе. Всем всё ясно?
Оба коротко кивнули.
Ковальский широко расставил ноги, непроизвольно сжав пальцы. Он понимал, что это никак ему не поможет предотвратить падение, но ничего не мог с собой сделать.
– Тогда пошли, – скомандовал Ковальский, бросил Ратцингеру в руки фонарик и крепко взялся за лампаду.
Шумно вдохнув полной грудью, немец нырнул под воду. Марго последовала за ним. Зал наполовину погрузился во мрак, но отблеска фонаря, многократно умноженного бурлящей поверхностью воды, хватало, чтобы видеть люк.
Ковальский занял позицию, напряг ноги и руки и со всей силы нанёс удар ровно в растрескавшийся участок плиты. Раздался хруст каменной крошки, но ничего не произошло. Размахнувшись посильнее, он ударил снова. Люк перекосило, а на месте трещин образовалась заметная вмятина. Федерал ударил снова, и опять толком ничего.
Неужто я себя переоценил?
От мысли, что его силы может не хватить для их спасения, Ковальский озверел, и следующий удар был утроенной силы. Плита содрогнулась, трещины расползлись и стали шире. Резко выдохнув, Ковальский стал наносить удар за ударом, чувствуя себя варваром, штурмующим ворота средневековой крепости. Мало-помалу его таран наносил люку всё больше и больше увечий.
Внизу раздался всплеск, а затем два глубоких вдоха. Ратцингер и Марго выплюнули воду и убрали волосы со лбов. Он сжимал в руке статуэтку Тефнут – такую же, как и две предыдущие. Марго вцепилась в фотоаппарат, затем убрала его в рюкзак. Туда же отправилась и фигурка богини.
– Отлично! – вложив все остатки энтузиазма, произнёс Ковальский. – Теперь моя очередь выполнять уговор.
Он нанёс ещё один удар. На сей раз раздался громкий треск камня, посыпалась крошка. Плиту изогнуло вовнутрь и ещё сильнее перекорёжило. Маргарита и Ратцингер подплыли к ибису и вцепились в длинную шею каменной птицы.
