Подсказка сеттитов, оставленная в храме их покровителя в Нагаде.
Как она выглядела? Надпись среди тысяч иероглифов, из которых складывались тексты молитв? Статуя, как это было с Цербером в Триумф-Паласе?
Сотрудник министерства достал из кармана карточку и приложил её к устройству рядом с дверной ручкой. Когда зажглась панель с цифрами, Юсуф ввёл восьмизначный код. Толстая деревянная дверь с зарешеченным окошком из матового стекла мягко открылась. Все шестеро вошли внутрь.
Ряховский не спускал с провожатого глаз, держа пистолет наготове. Марго, Ковальский и Алиса старались не терять самообладания, но от Ратцингера не укрылось, что обе девушки были на грани.
Всё пошло наперекосяк, когда Ряховскому пришлось прибегнуть к угрозе оружием. Ратцингер видел ужас на лице Марго, когда у федерала в руках появился пистолет, но ничуть не удивился. Он знал о разработках российских спецслужб, которые уже вовсю использовались оперативниками ФСБ, хотя эта информация и не афишировалась.
Созданный из композитных материалов, по физическим свойствам схожим со сталью и свинцом, такой пистолет был невидим для металлодетекторов, поскольку фактически и не являлся металлическим. А чтобы на экране рентгеновской установки не было никаких жутковатых силуэтов, оружие было создано разборным.
Вот, что сделали на самом деле Ряховский и Ковальский, когда отлучились вроде как по нужде. Теперь каждый из двух федералов был вооружён передовым образцом огнестрельного оружия, при этом находясь внутри одного из самых загадочных музеев мира.
Пятеро незваных гостей и сотрудник министерства оказались в огромном помещении, по площади сопоставимом с главным залом музея. Только здесь почти всё пространство было занято длинными рядами книжных полок, подпиравших потолок. Сердце Ратцингера замерло в предвкушении небывалого опыта для любого египтолога, тем более любителя. Но в то же время он был и несколько разочарован увиденным. Никаких ультрасовременных кубов с дозированной подачей воздуха определённого состава. В реальности всё было куда банальнее и прозаичнее.
Солнечный свет не проникал в библиотеку, поскольку здесь отсутствовали окна, а сияние ламп из соседних залов было слишком слабым, чтоб сюда доходить. Их провожатый нажал на выключатель, и под потолком вспыхнули специальные лампы щадящего освещения. В углу Ратцингер увидел рабочее место архивариуса, сейчас пустовавшее. Рядом на отдельном столе лежали две большие коробки – одна с хлопчатобумажными перчатками, а другая с масками.
– Что именно вы хотели увидеть? – сказал араб, стараясь сохранить достоинство и скрыть дрожь в голосе.
– Дневниковые записи профессора Уильяма Питри, – ответила Алиса. – Нас прежде всего интересуют материалы из его экспедиции в Нагаду.
В ответ мужчина коротко кивнул и не спеша повёл группу вдоль полок, перемежавшихся просмотровыми столами среднего размера.
Немец вновь окинул взглядом стеллажи. Честно говоря, он не ожидал такой сговорчивости от пленника. Ратцингеру хотелось верить, что всё обернётся не так плохо, как ему казалось, но после произошедшего в Москве ему везде чудился подвох. Что мешало арабу вывести их прямо на пост охраны? Почему он так легко решился вести людей с оружием в запретную секцию библиотеки, куда не пускают никого, даже именитых учёных-египтологов?
Где-то на этих полках лежали одни из самых таинственных документов в истории Древнего Египта. Например, те манускрипты, что извлекли из потайной комнаты между передних лап Сфинкса. Сразу же правительство Египта доставило их сюда, запечатало и с тех пор никому не показывало, хотя желающих изучить артефакты было немало. Поскольку все они получили отказ, среди простых людей поползли слухи, что арабские учёные узнали содержание материалов из-под Сфинкса. И что, похоже, оно настолько невероятно, что может потрясти мир, полностью перевернув привычные представления об истории человечества как вида.
Но дневники профессора Питри, наверное, едва ли несли в себе угрозу подобных масштабов, хотя и оказались в запретной секции. Поэтому их провожатый предпочёл всё-таки показать их незваным гостям, чем получить пулю в живот. Ратцингер не исключал, что араб выжидал удобного момента, чтобы поднять тревогу.
Бросив взгляд через плечо, немец внимательно осмотрел потолок и стены зала. На удивление, ему пока не попалось на глаза ни одной видеокамеры. Похоже, арабы решили сэкономить на видеонаблюдении, полагая, что почти ни у кого не было шансов официально попасть в эту часть библиотеки.
Или же всех пятерых на самом деле уже засняли с десяток раз? Через камеры, которые так ловко спрятаны, что их почти невозможно заметить?
Глава 83
Сердце Александра Ковальского гулко и часто колотилось в груди. Профессиональные навыки позволяли ему легко контролировать эмоции, но сейчас это было особенно нелегко. Несмотря на довольно широкие полномочия ФСБ, Ковальский никогда прежде не участвовал в операциях за границей, скромно довольствуясь статусом невыездного и наслаждаясь пребыванием в пределах своей страны.
А вот на этот раз всё было совершенно иначе. Федерал боялся представить, сколько законов международных, российских и местных они с Ряховским успели нарушить с момента вчерашнего побега.
Наконец группа остановилась у одного из шкафов. Араб взял с верхней полки простую архивную коробку, аккуратно поставил её на просмотровый стол и жестом пригласил всех собравшихся изучить содержимое.
Марго, Ратцингер и Алиса разместились за столом, взяли из лотков перчатки и надели маски. Ряховский с небольшой заминкой последовал их примеру. Ковальский же остался стоять, выполняя роль своеобразного телохранителя. Только в отличие от обычного охранника он незаметно придерживал пистолет, целясь сотруднику министерства в область груди.
– Мне всё это очень не нравится… – пробормотал немец, не глядя на федерала.
– Похоже, выбора у нас нет, – ответила Марго.
Ратцингер аккуратно открыл коробку и стал неторопливо выкладывать содержимое: дневники, фотографии, обрывки записей и рисунки от руки. На каждом документе в неприметном углу или на задней стороне виднелась специальная наклейка со штрих-кодом и уникальным идентификационным номером, позволявшими отыскать, распознать и вести учёт предметов в обширной коллекции библиотеки.
– Можете чуть побыстрее? – с лёгким раздражением прорычал Ковальский. – У нас здесь не научное исследование. Нас могут заметить в любой момент.
– Если документы рассыпятся у меня в руках, Омбос мы точно не найдём, – ответил ему Ратцингер, не сводя глаз с материалов профессора Питри. – Этим бумагам почти сто лет. Так что ими особо не пошвыряешься.
Бумаги в его руках хоть и были весьма старыми, на удивление отлично сохранились. Видимо, сказывалось бережное отношение хранителей библиотеки. И тем не менее Ратцингер старался относиться к записям как можно аккуратнее, чтобы ничего не повредить. В идеале об этом визите не должен знать никто, кроме сотрудника министерства.
