– Мы так и планировали, – смущенно ответил Энндал.
Отец Нарцис провел лауду. Он говорил с прихожанами, которых в этот ранний час было немного, так пылко, как будто собрался весь Каркасон. Он рассказал о трех мужчинах, умерших ночью, и, как и архиепископ накануне, использовал все свои ораторские таланты, чтобы убедить аудиторию в необходимости всеобщего покаяния. Был ли он более одаренным, чем его наставник, или Брисеида стала более чувствительной к злым речам теперь, когда она пообщалась с демонами Каркасона? Когда она слушала его с тяжелым сердцем, стоя на коленях на необработанных досках, она чувствовала себя потрясенной убранством собора. Возможно, горгульи были только снаружи, но в каждом уголке здания произведения искусства напоминали ей о неизбежном падении грешников, о котором говорил каноник. Висящие на стенах картины, иллюстрирующие мучения в аду, а также застывшие в ужасе выражения монстров, выгравированные на темном дереве сидений… Ничто не оставалось без внимания. Куда бы она ни посмотрела, собор напоминал о дамокловом мече, занесенном над головами тех, кто осмелился пойти по неверному пути.
Наконец им разрешили встать. Брисеида поднялась, колени болели, ноги сводило судорогой, а по позвоночнику пробегал холодок. Солнце только пробивалось сквозь витражи, когда Энндал указал на исповедальню, установленную вдоль трансепта.
– Что мы должны им сказать? – ворчала Лиз. – Только правду и ничего, кроме правды? Песочники, Площадь Времени и все остальное?
– Довольствуйтесь тем, что вы освободитесь от своих грехов.
– Дамы, вперед, – сказал Леонель, услужливо отступая в сторону, чтобы пропустить Брисеиду.
Она ответила на его улыбку вполне заслуженной гримасой.
Энндал открыл дверь исповедальни, и девушка оказалась заключенной в небольшой деревянный ящик. Створка перегородки открылась с резким лязгом.
В наступившей тишине Брисеида подумала, что от нее наверняка ожидают произнесения ритуальной формулы. Не в силах придумать подходящую фразу, она решила подождать. Наконец, до нее донесся слабый голос:
– Говорите, я слушаю вас.
– Отец, я согрешила, – сказала она в порыве воодушевления, которое, к сожалению, не продлилось долго.
Когда она шла к исповедальне, то пообещала себе, что постарается придумать, что сказать. Но у нее не получилось. Она не могла рассказать священнику, что списывала на контрольной по математике, ведь здесь женщины, конечно, не ходили в школу. Она также не могла рассказать, как брала у матери деньги на свою коллекцию открыток с приколами.
– Да?
Брисеида схватилась за края оконной рамы. Она только сейчас узнала Уголина Попьяна. Внезапно видение прошедшего дня вернулось к ней очень отчетливо.
– Отец… отец, вчера я видела на краю умывальни существо с носом, как у Пиноккио. Ну, то есть с очень длинным носом. И с очень маленькими круглыми глазами, и волосами, которые так легко парили в воздухе, что казалось, будто они движутся в воде… Вы видите зачарованных фей, отец?
Конечно, она тут же пожалела о своей неосторожности. Если Уголин не являлся частью Элиты, он обязательно передал бы ее слова другому канонику, который бы точно был связан с Элитой. Но она должна была знать.
Отец Попьян повернул голову, демонстрируя свое вытянутое белое лицо. Даже с расстояния менее метра, когда он смотрел в глаза Брисеиды, казалось, что он смотрит мимо нее, куда-то вдаль. Он робко улыбнулся:
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, я прощаю вас. Аминь.
– Ответственны ли они за смерть этих людей, отец?
С резким щелчком закрылся маленький деревянный затвор.
– Уже? – вполголоса сказал Энндал, увидев ее. – Видимо, тебе нечего было рассказывать.
– Там Уголин Попьян.
Менг решительно положил руку на плечо Энндала и поспешил в исповедальню: не волнуйтесь, он разберется. Энндал, кажется, сомневался в этом, но тут же он увидел, как Оанко уходит в сторону небольшой открытой часовни в задней части трансепта, исследуя каждое свое открытие кончиками пальцев. Он решил догнать его.
– Жрецы убьют тебя собственными руками, если ты прикоснешься к Плащанице, друг мой, – сказал он, уводя Оанко в безопасное место.
Менг не стал рассказывать о своей беседе с отцом Попьяном. Наверное, все прошло не очень хорошо. Каноникам удалось испытать нервы Брисеиды. Ей нужны были перерыв и свежий воздух. На площади горгульи казались вышедшими из Уст адовых, покрасневшими от яркого света восходящего солнца. Прекрасно и ужасно одновременно. Пока Брисеида ждала остальных, она решила пройтись в сторону верхней городской стены. Вид на нижний город и заснеженные горы, розовеющие в лучах восходящего солнца, был восхитительным.
– Не очень разговорчивый этот Уголин, – заметил Леонель, подходя к ней. – Но нас предупреждали. И его нельзя винить: священник в исповедальне просто слушает. В чем ты ему призналась? Что ты растяпа? О боже! Ты видела луг? Энндал расстроится!
Он указал на большое пространство травы возле рощи, где они накануне проводили свои эксперименты. Увлеченная пейзажем на горизонте, Брисеида не заметила, как начали возводить палатки и привозить бревна.
– Они готовят площадку для турниров, – сказал Энндал, подойдя вместе с остальными через несколько минут. – Мы не можем продолжать наши эксперименты там, нужно найти другое место.
– Энндал, я тут подумала, – заговорила Лиз. – Ты прав, мы не должны идти за вуивром. Химеры терроризируют город, и Цитадель замаскировала свое вторжение, используя легенду об Ольховом короле, который управляет своими созданиями. В этой легенде описывается, как именно Цитадель отбирает своих студентов. Но в отличие от китайской легенды о ткачихе это гнусная история, конец которой может положить рубин вуивра. Лучшим способом избавиться от Ольхового короля и влияния Цитадели – пойти и получить этот камень… Если только легенда о рубине также не была возрождена Элитой. Если Цитадель будет сама контролировать сложившуюся ситуацию и ее решение, а мы окажемся втянутыми в ее игру, то она обманет нас, как в прошлый раз.
– Но почему священнослужители призывают нас не ехать на охоту? – спросил Леонель.
– Не все священнослужители входят в Элиту, – ответил Энндал. – Как и мастера фэн-шуй у Менга дома.
– Но те, кого мы подозреваем, в итоге оказываются частью Элиты, – ответил Леонель. – Как и мастера фэн-шуй у Менга дома.
– Есть те, кто не может удержаться, чтобы не прикоснуться к запретному плоду, – вмешалась Лиз. – Они отправятся на охоту именно потому, что духовенство запрещает ее. Элита будет ожидать такой реакции от потенциальных противников. Что касается остального… Цитадель хочет контролировать количество участников охоты. Именно это они делают сейчас, разрешая рыцарям передвигаться без сопровождения. Если кому-то удастся завладеть рубином и обнаружить, что он никак не влияет на присутствие химер в городе, то для этого смельчака все закончится плохо. Я сомневаюсь, что в самой Цитадели есть легенда, в которой говорится, как уничтожить поток химер. Мы не должны идти к озеру. Наша настоящая проблема сосредоточена в городе.
