Она положила конверт на стол. Путешественники склонились над перечеркнутыми буквами.
– Здесь написано: к моему единственному желанию, – перевела Брисеида. – Это закодированное сообщение, смотрите.
Она продемонстрировала первое закодированное сообщение, которое нашел Бенджи: Люсьен хотел, чтобы она покинула Цитадель и вернулась в физический мир искать справедливости. Она предпочла хранить молчание в отношении двух других, опасаясь, что ей придется слишком много объяснять про свои разговоры с Бенджи.
– Закодированное сообщение очень важно, но, зная моего отца, он не случайно выбрал оригинальную фразу. Я просто не знаю, что он имел в виду. Слышал ли кто-нибудь это выражение? Энндал?
Сидящий в конце стола рыцарь полностью растворился в пространстве, безмолвный и неподвижный.
– Энндал! – воскликнула Лиз, встряхнув его. – Постарайся! «К моему единственному желанию» – эта фраза тебе о чем-нибудь говорит?
– Нет. Брисеида права, мы должны более организованно собирать истории, которые распространяются о химерах в городе. Канцлер Ли сказал, что нужно распространять легенды, чтобы поддерживать появления химер.
– Можно даже представить, что мы найдем виновных, определив тех, кто распространяет больше всего легенд, – заметил Леонель. – Проблема в том, что в этом случае ты будешь первым, кто пострадает, Энндал.
Рыцарь поежился, но все равно продолжил:
– Завтра воскресенье. Бодуэн Эбрар обязательно будет на мессе. Я спрошу его совета.
– Я не думаю, что тебе стоит судить поведение других людей, Леонель, – сказал Менг, принимая сторону Энндала.
– Я не осуждаю, просто наблюдаю, вот и все. – Леонель наклонился к Брисеиде и добавил: – Менг ревнует, потому что они с Оанко не могут сделать ни шагу без того, чтобы люди не подумали, будто у них на лбу растут рога. Похоже, в эти дни люди со смуглой кожей не в почете.
– Как и женщина со странными инструментами в руках, такое тоже не приветствуется, – отметила Лиз. – Остались только Леонель и Эней. Другими словами, Эней был совершенно один. Поэтому не стоит удивляться, что мы не нашли ничего особенного.
– Я не виноват, что люди здесь расисты и женоненавистники, – ответил Леонель.
– И ты тоже не виноват, что бездельничал?
– Я уже сказал вам, что не верю в ваши истории о химерах. Я не собираюсь играть в игры, чтобы угодить вам. И нельзя сказать, что я ничего не сделал: мы ведь обнаружили немало вещей, ведь так, Эней?
– Хм-м, – слабо протянул Эней.
Брисеида увидела, что он сгорбился.
– Мы поговорили с местными жителями о трех смертях, – продолжил Леонель. – Одному мужчине голову снесло черепицей, другой напился и утонул в умывальне, а последний соскользнул с ветхой лестницы. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что эти три смерти не имеют никакого отношения к химерам.
– Люди говорят, что эти несчастные случаи происходят из-за Ольхового короля, – отметил Оанко.
Он тоже выглядел более напряженным, чем накануне вечером. Брисеида старалась не обращать внимания на его беспокойство. Леонель закатил глаза:
– Оанко, эти же люди сожгли бы нас на костре из-за цвета твоей кожи или волос Лиз!
– Во всяком случае, именно на такие фокусы способны боги у меня дома, если они в плохом настроении, – добавил Эней осипшим голосом. – И духи здесь, похоже, не в очень хорошем настроении. Как далеко, по-твоему, они зайдут, Энндал?
– Не знаю… Боюсь, что у дьявола нет предела.
Леонель рассмеялся. Но никому больше не хотелось смеяться. Застыв на месте, он повернулся к генералу:
– Менг! Еще несколько дней назад ты бы бросился наутек, услышав нечто подобное! Именно против таких разговоров ты боролся всю свою жизнь!
– Теперь я понимаю, откуда берутся эти речи. Однако это не значит, что они мне нравятся. Но я больше не могу притворяться, что химер не существует.
Душераздирающий крик пронесся по двору, проник в окна без стекол, раздул льняные занавески и задул все свечи. Брисеида опустилась на стул: никогда еще крик не заставлял ее кровь стынуть в жилах. В темноте поднялся панический гул, когда паломники собрались в общую давку.
– РЕВУНЫ! Молитесь! – кричал брат Хасин. – Всемогущий Господь на небесах, защити нас от зла! Прости нам наши грехи, сохрани нас от огня ада! Бог мой, я прошу у Твоего Господа прощения за всех тех, кто не верит, кто не поклоняется, кто не надеется!
Постепенно паломники, оказавшиеся в темноте, опустились на колени и объединили свои молитвы с молитвами священника. Но громкий треск сломанной балки и долгий, пронзительный смех вызвали новую волну паники. Менг выхватил свой кинжал и побежал.
– Менг, не надо! – крикнул Энндал, едва поймав его.
– Но сейчас самое время пойти и посмотреть, что происходит!
– Именно об этом я и говорил, Менг. Мы не можем противостоять тому, что там творится. Пока нет. По крайней мере нужно дождаться, когда мы научимся использовать наше настоящее оружие.
– То, с которым ты даже не можешь выйти на публику?
– Если ты выйдешь сейчас, желтокожий, то, возможно, больше ничего и никогда не расскажешь нам, – сказал мужчина между молитвой «Отче наш».
Последний взрыв крика наконец-то взял верх над Менгом. Нехотя он опустился на колени и присоединился к молитве Энндала и трепещущих паломников.
Находясь в молчаливом оцепенении, что было на них не похоже, немного позже группа поднялась в комнату, чтобы окропить кровати святой водой и снова помолиться, как советовал Хасин. Затем они рисовали зачарованных, погруженные в мрачные мысли, пока не перестали держать кисти прямо.
Лежа, наконец, в темноте, охваченная ужасом и не в силах заснуть, Брисеида долго размышляла о страхе, растущем внутри нее.
– Энндал? – сказал Оанко спустя некоторое время, сидя на скамейке, которую он установил на полу.
– Что?
– Думаешь ли ты, что Цитадель – это сам дьявол?
Брисеида затаила дыхание, ожидая ответа.
– Я не знаю. Не знаю…
8. Таинственный рыцарь
– Если бы мы могли их увидеть, думаю, мне было бы не так страшно, – мрачно заметила Лиз на следующее утро, погружая ложку в миску с ячневой кашей.
– Может быть, это часть их плана, – заметил Леонель, заставив себя успокоиться, поскольку ночью он основательно понервничал. – Все знают, что неизвестность пугает. Интересно, как эти создания умудряются издавать такие звуки без громкоговорителей? Было уж очень громко.
Брисеида твердо решила не поддаваться заразительному настроению паломников, все еще ошеломленных переживаниями предыдущего дня. В конце концов, думала она про себя, ободренная своими открытиями, если план химер заключается в том, чтобы напугать людей своим вездесущим присутствием, то чем она рискует, если больше всего на свете хотела их увидеть?
