– Мы что-нибудь придумаем, – сказала Брисеида. – Но именно она пригласила тебя.
– Если она такая безответственная, то я не собираюсь ей подыгрывать.
Всех аргументов оказалось недостаточно, чтобы заставить его передумать. Он даже угрожал Энею, который предложил отправиться в дом Кассандры без него.
– Так давайте пойдем и посмотрим, существует ли этот переход под собором, – предложила Брисеида. – Я подслушала разговор Бодуэна с архиепископом: рыцарь де Монтур завтра утром отправляется охотиться на вуивра. Крестьянин, запертый в тюрьме инквизитора, укажет ему путь. Если мы не найдем там химер, то хотя бы сможем поговорить с этим человеком.
– Ты же слышала Хасина: перехода нет. Он – человек дела, он на нашей стороне и не станет лгать.
– Он может не знать об этом. И не все церковники – святые: архиепископ – Альфа. Я поняла это по его глазам.
– Ты уверена? – воскликнули Эней и Оанко одновременно.
– Безусловно. Ты согласна, Лиз?
Лиз кивнула, признавая, что это, вероятно, правда.
– Мы решили, что вуивр не является нашим приоритетом, – повторил Энндал.
– Это ты решил, а не мы!
– Послушайте, нам всем нужно расслабиться. Давайте пойдем на комплеторий и немного подумаем. А происходящее обсудим позже.
Менг задумчиво кивнул.
– Отлично, давненько мы не молились, – вздохнул Леонель, поднимаясь с кровати.
Менг подождал, пока Энндал выйдет из комнаты, а затем повернулся к Лиз:
– Я знаю, что у тебя хорошие намерения, – сказал он, – но ты не должна заставлять его. Если Кассандра действительно влюблена, она придет к нему. Дверь в сердце можно открыть только изнутри.
– Как красиво, – сказал Эней, удивленный тем, что подобные слова прозвучали из уст генерала.
– Это японская пословица.
Брисеида стиснула зубы, пробираясь к внутреннему двору. Их третий полный день в Средневековье подходил к концу. Она не видела химер почти два дня. И песок все еще бежал в ее песочных часах. Мысль о том, что придется снова уйти, так и не раскрыв секрет химер, казалась невыносимой.
Жуткая атмосфера собора тревожила Брисеиду, но у нее было преимущество: она напоминала ей о Цитадели и делала присутствие химер почти осязаемым. На этот раз Брисеида не пыталась избавиться от неприятного ощущения, которое вызвала у нее речь священника. Вместо этого она впитывала каждое его слово, позволяла убаюкать себя печальными песнопениями каноников, вдыхала пронзительный запах благовоний. Она позволила свечам изменить ее настроение, позволила околдовать себя светом заката, который окрасил камни в цвета Апокалипсиса, изображенного на витражах. Она должна была понять суть этой вселенной, тщательно сотканной священнослужителями. Она должна была вернуться к источнику, чего бы ей это ни стоило.
В животе поселилось напряжение. Но этого было недостаточно.
– Я бы хотела остаться еще немного, – прошептала она Энндалу после последней песни, не покидая своей благочестивой позы, стоя на коленях со сцепленными руками и склоненной головой.
Как она и надеялась, у Энндала не хватило духу отказать ей в последней молитве.
– Ну, не засиживайся, нам есть что обсудить. Самое главное, возвращайся до наступления темноты.
– Не знаю, что на нее нашло, – пробормотала Лиз, – но мне должны были бы заплатить, чтобы я осталась в этой дыре хоть еще на одну минуту,
– Лиз, – вполголоса выругался Энндал, – ты в доме Господнем.
Вскоре собор опустел. Даже молчание холодного камня давило на плечи Брисеиды больше, чем песнопения. Долгое время она оставалась неподвижной, боясь привлечь внимание химер, которые, несомненно, собрались в этом внушительном здании. Затем она поняла, что если у нее есть хоть какой-то шанс увидеть их, то придется рисковать, привлекая их внимание.
Брисеиде хотелось бы заняться каким-нибудь успокаивающим делом. Когда она рисовала, то чувствовала, что контролирует ситуацию. Девушка приглашала химер в свой мир, а не наоборот. Но ее кисть осталась в богадельне. Она вытащила из платья кулон бродяги. Почувствовав под пальцами оранжевый камень, она немного успокоилась.
Брисеида встала, чтобы пройтись по проходам с отстраненным видом. Касалась кончиками пальцев стен, покачивалась с одной ноги на другую на каменных плитах и была настолько смелой, что прислонилась к деревянной статуе. Если химеры не появятся, ей, возможно, придется самой отправиться на их поиски. Например, в тайный переход, ведущий под собор… Кроме того, на что он может быть похож? Был ли это люк в полу или оптическая иллюзия Цитадели, переход через картину подземного мира? Отреагируют ли химеры, если Брисеида подойдет к входу? Будут ли они защищать этот переход?
Брисеида отошла от мрачной картины, которую только что рассматривала, и чуть не умерла от страха, когда увидела молочное, невыразительное лицо Уголина Попьяна, стоявшего в нескольких шагах от нее.
– Отец, вы напугали меня!
Его маленькие черные глазки уставились на кулон, и он тихо спросил:
– Где вы его нашли?
– Мне его дали.
Каноник поднял голову:
– Кто?
– Тот, кто похож на вас.
Уголин снова увлекся созерцанием камня:
– Красивый камень.
– Спасибо.
– Вы должны доверять ему.
– Доверять?
Уголин не счел нужным объяснять. Он подошел к алтарю, чтобы взять большой переплетенный том, за которым пришел, и удалился, не обращая на нее больше никакого внимания.
Брисеида посмотрела на свой кулон. Отшельник в Китае посоветовал ей использовать камень, и с его помощью она нашла магический квадрат, который объяснил ей суть фэн-шуй. Если подумать, камень также указал ей на Бая, когда она держала его в руках однажды утром в одном из дворов поместья Менга, надеясь, что он укажет на мудреца. В то время она так подозрительно относилась к брату Менга, что не поняла послания. Возможно, пришло время довериться ее таинственному янтарному камню. Она выбрала скамейку в центре нефа и держала свой кулон перед собой, как маятник. Бросив злобный взгляд на статуи, она покрутила камень, сосредоточилась на гипнотическом движении и прошептала:
– Я хочу найти тайный переход в тюрьму инквизитора. Я хочу найти тайный переход в тюрьму инквизитора…
Медленно, почти незаметно, траектория камня начала меняться. Он описывал уже не круг, а овал и все больше тянулся ко входу в собор. Подавляя волнение, Брисеида осторожно поднялась на ноги и зашагала в том направлении, куда указывал кулон. Возле больших закрытых дверей подвеска начала раскачиваться сильнее. Сердце Брисеиды учащенно забилось. Кулон указал на правую стену, между одной из двух больших дверей и небольшой винтовой лестницей, ведущей на колокольню. Брисеида подняла руку, опустила ее, проверяя то левую, то правую руку. Движения импровизированного маятника становились все более мощными и точными. Она была близка к цели, скоро она увидит ту маленькую выемку, которую никто не заметил раньше, или тот камень, который находится чуть в стороне от стены, или ту плиту на земле, или ту деталь в барельефах вдоль…
