ЛЮСЬЕН Брисеида Анни мл.
Брисеида откопала испачканное чернилами белое перо, застрявшее под другими пергаментами, и с бьющимся сердцем и дрожащей рукой добавила несколько недостающих букв:
Люсьен Брисеида Анни Жюль мл.
– Что ты делаешь, Брисеида?
Брисеида подняла глаза и увидела, что Бенджи изумленно смотрит на нее. Поглощенная своим открытием, она перенеслась в Цитадель, сама того не осознавая. В панике она закрыла глаза, мысленно уронила перо, которое держала в руках в Китае, и была отброшена назад в библиотеку генерала Чу.
Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Бенджи на самом деле не смотрел на нее. Он смотрел в ее сторону, но немного левее. Он все еще не мог ее видеть. Он только догадывался о ее личности, а она не сделала ничего, чтобы подтвердить его предположение.
И всего лишь назвал имя ее младшего брата.
Может ли его отцом быть Нил Куба? А Жюль – Нил Куба-младший? Эта идея казалась абсурдной, нелепой, надуманной. Простая перестановка букв ничего не дала… Но Бенджи обладал шестым чувством и редко ошибался в своих умозаключениях. Раскрытие ее личности стало доказательством…
Чем больше она пыталась понять, что бы это могло значить, тем больше путались ее мысли, переполненные противоречивыми эмоциями. Было ли открытие теории Нила Кубы-младшего о площади Времени случайностью? Отправит ли Люсьен Жюля в Цитадель, потому что она, Брисеида, потерпит неудачу?
Внезапно у нее возникло ощущение, что за ней наблюдают.
Медленно обернувшись, она с удивлением обнаружила Фу Цзи, который стоял у входа в библиотеку и пристально смотрел на нее.
– Фу Цзи! – воскликнула она. – Фу Цзи, после этих девяти месяцев в Цитадели ты знаешь все о ее манипуляциях. Ты, наверное, заметил, что она пригласила тебя стать студентом, только для того чтобы избавиться от твоего отца! Почему ты позволяешь им использовать тебя?
– Ты ошибаешься, – ответил он. – Ты тоже была в Цитадели. Ты знаешь, что она не может приглашать студентов без их согласия. Зачем еще ей выбирать людей, которым придется работать в тени? Она назначит Альфу Императором, и все будет хорошо. Цитадель должна ждать, пока ее будущие студенты призовут ее. Чтобы желание перемен и справедливости переполняло их, преследовало их, поглощало их изнутри. Она открыла передо мной свои двери, потому что я был готов.
Фу Цзи все еще кипел от лихорадки, которая открыла перед ним двери Цитадели. На одном из его висков пульсировала жилка. Его брови были сведены от злости, а челюсти сжаты. Он никогда не был так похож на своего отца, как в тот момент, когда пытался отделиться от него. У его ног лежало стихотворение студента с рынка, с пожелтевшей бумагой, оставленное там в спешке.
– Я отполировал свой ум и сердце, как зеркало. Поэтому я буду идеальным отражением вашей юности и, если вы пожелаете, пойду по вашим стопам… Фу Цзи… Я знаю, что твой отец совершил много ошибок. Он действительно одержим своей глупой правотой, и лично я хотела время от времени надавать ему несколько пощечин. Но он не заслуживает смерти.
– Я не делаю с ним ничего такого, чего бы он ни сделал с собой со временем. Его выбор уже обрек его на гибель.
– Предположим… Предположим, он не может рассказать тебе обо всех своих чувствах, но в каждом своем поступке, даже самом странном, он в первую очередь думает о тебе…
– Мой отец заинтересован только в том, чтобы доказать самому себе, что он безупречный человек. Никто не способен на больший эгоцентризм.
– Я тоже так думала, пока не увидела его в тюрьме. Он был опустошен при мысли о том, что может потерять тебя… Если ты когда-то восхищался им, дай ему второй шанс. Это… слепая вера, которая ему нужна. Твой отец больше всего на свете хочет, чтобы ты был счастлив.
– Легко тебе говорить.
– Нет, поверь мне. Нелегко.
Фу Цзи некоторое время наблюдал за ней, борясь со слезами.
– Ты правда так думаешь?
– Я не знаю, – призналась она. – Но я хочу в это верить.
– Слишком поздно для меня.
– Никогда не поздно.
– Ты думаешь, что сможешь меня обмануть! – взорвался Фу Цзи. – Я пытался спасти свою семью. Сяо послушал меня вчера после оперы, он был готов помочь мне, он собирался спасти их от худшего. Но пришла ты и все испортила! Думаешь, мне нравится отправлять мою мать, мою сестру, Ло Шэнь в императорский дворец, чтобы они до конца своих дней были рабами в семье императора? У меня нет выбора, Брисеида, за каждым моим шагом следят!
– Кто?
– Ты даже не понимаешь, какую игру ты ведешь! Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты знаешь о себе!
– Что ты имеешь в виду? – ответила она, ее кровь стыла в жилах, когда она закрыла блокнот и прижала его к себе. – Что я должна знать?
– Не знаю, зачем я трачу на тебя время, – вздохнул Фу Цзи.
– Кто организовал заговор против Менга, Фу Цзи? Кто Альфа? Это действительно Ань Лушань?
– На моего отца не нужно было нападать. Он уничтожил себя сам.
Он поднял лежащее у ног стихотворение студента, просмотрел его, с неодобрительным ворчанием скомкал и бросил на землю.
Затем, не сказав больше ни слова, он ушел. Брисеида внимательно слушала, ожидая, что он выкрикнет приказ, чтобы за ней пришли. Но за пределами библиотеки двор оставался пустынным.
Эней уже вернулся, когда она нашла остальных в повозке. Как мудрый вор, юноша сразу заметил припухлость под ее рукавом и незаметно подтолкнул Энндала, чтобы привлечь его внимание. Глаза рыцаря загорелись, когда он понял, что она прячет. Она уже рассказала им о способности майна говорить. Постепенно на лицах его друзей появлялись сдержанные улыбки. Стремясь поскорее уехать, канцлер поначалу не обратил на птицу никакого внимания.
Но после нескольких минут молчания, блуждая по каменистым аллеям, он наклонился к Брисеиде и ласково заметил:
– Из вашего рукава доносится забавный звук, принцесса. Возможно, небольшая клетка облегчит вам жизнь?
19. Гора Шеваль-Нуар
– Фу Цзи был дома, он видел меня, – сказала Брисеида Леонелю, который шел рядом с ней по многолюдному проспекту к большим южным воротам города. – Он видел меня и отпустил.
Наконец-то она оказалась на достаточном расстоянии от канцлера Ли и могла рискнуть заговорить, не будучи подслушанной. Леонель наклонил голову в одну сторону, чтобы увидеть ее, несмотря на большой дорожный плащ, который канцлер предоставил ему, как и всем остальным, чтобы лучше слиться с толпой носильщиков, сопровождавших длинный караван императора.
– Возможно, он пытался избежать дальнейших неприятностей. Это был бы удар для Альфы, если бы в течение нескольких часов после заключения ей сообщил бы, что мы сбежали.
