– Я пошлю Пату пройтись по швам, – сказал Келло. – У нас достаточно смолы, чтобы не допустить протечек.
– Давай, – согласилась она, не отводя глаз от горизонта, – и поживее. У нас нет времени.
Она закусила губу, размышляя и молясь всем семи преисподням, что она ничего не забыла, а заодно надеясь, что Келло напомнит ей, если все-таки забудет.
Все утро Ксиала держала людей на веслах, заставляя их грести в ускоренном темпе, делая все возможное, чтоб уклониться от опасности, от которой они не могли скрыться. Она смотрела, как небо тяжелеет от воды, ее глаза были устремлены на запад, на далекие молнии, которые с каждым разом сверкали все ближе.
Келло пришел к ней, когда солнце уже было высоко.
– Люди спрашивают, почему мы готовимся к шторму, если ты сказала, что доставишь нас на берег в целости и сохранности. – В его голосе звучал упрек, и она даже удивилась, что он столько терпел.
– А что ты?
Он приподнял одно плечо:
– Может, твоя Песнь и способна обуздать весенний шквал, но эти волны будут огромными, как горный хребет, а то и больше. – Он указал на горизонт. – Разве тик способен справиться с таким монстром?
Он был прав, но тем не менее Ксиала ощетинилась. Ей больше нравилось, когда Келло верил в нее.
– Тик всегда способен на что-то, – огрызнулась она, чувствуя уязвленную гордость. – Я покажу, что я могу!
– Тогда показывай, – резкий кивок, и он неуклюже ушел, а Ксиале оставалось только гадать, зачем она это сказала. Он был прав. Она не могла ничего сделать. Но ведь она могла попытаться, не так ли?
Она оглянулась на команду. Люди занимались своими делами, причем многие очень самоотверженно, но при этом кое-кто время от времени поглядывал в ее сторону. Воздух сгустился от напряжения, плохого, как напряжение перед штормом, и она знала, как помочь.
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы, Ксиала вспомнила о первом шторме, пережитом еще в детстве. Вся деревня тогда собралась под одной крышей: когда могут обрушиться оползни или наводнения могут унести дом – лучше быть всем вместе. И праматери деревни пели Песни для них всех: сладкие успокаивающие Песни о лучших днях и добрых морях, Песни о мягких постелях, где тебя ждут теплые объятья и можно спать без забот. И это сработало. Все успокоились и вместе пережили эту бурю. А на следующее утро они вышли и обнаружили, что пальмы сломаны, словно их рвали руки великанов, крыши унесены ветром, поля полностью затоплены, а на берег выброшено множество странных созданий. Но никто не умер – и это было самое главное. Все остальное можно было восстановить.
И сейчас она запела эту Песнь, песню утешения и спокойствия, и даже мужчины склонились, занимаясь своими делами, и их плечи расслабились. Моряки чаще улыбались и щедро подбадривали друг друга. Раздался раскат грома, и кто-то – она узнала Атана – выкрикнул ему в ответ что-то презрительное. Остальные засмеялись, а Луб похлопал его по широкому плечу.
Ксиала поймала взгляд Келло и кивнула. Он кивнул в ответ.
И это было уже что-то.
Поздно вечером шторм разразился в полную силу: над головой сгустились темные тучи, раскаты грома перемежались потрескиванием молний, ослепительными вспышками проносившимися по небу. Направление ветра резко изменилось, кинув корабль в сторону, как ребенок, перебрасывающий жука через пруд. Ксиала постаралась запомнить и эти изменения, и где находится северо-северо-запад, надеясь, что в дальнейшем они смогут потом его найти, а дождь все хлестал холодными, падающими почти горизонтально пластами, обжигающими, как впивающиеся в кожу острия иголок.
А потом началась настоящая битва.
– Черпальщики! – выкрикнула Ксиала со своего места на корме. Девушка съежилась под накидкой, пытаясь сделать все возможное, чтобы болезненный ливень как можно меньше бил по лицу. Вся одежда мгновенно промокла с головы до ног и, влажная и холодная, прилипла к телу – закончившееся несколько дней назад лето казалось воспоминанием настолько же далеким и невероятным, как и истории, рассказанные Серапио.
Корабль подскакивал на волнах, и черпальщики сменялись один за другим, изо всех сил спасая корабль от переполнения. Келло, как дозорный, остался привязанным к носу, а Ксиала – к корме, и каждый из них молился тем созданиям, что могли их защитить.
Через час обрушилась новая бушующая волна, чудовище, в два раза больше предыдущих, цеплявшихся за борта каноэ и изо всех сил норовящих перевалить за них. Ксиала загодя увидела, как она приближается, и взвыла на одной ноте, скорее инстинктивно, чем надеясь, что это поможет, но и это не спасло, и волна перевалила за борт.
Девушка бросилась на палубу, изо всех сил вцепившись в ножку скамьи. Корабль накренился, и желудок, казалось, подкатил к самому горлу, а вода обрушилась ей на голову с такой тяжестью, что Ксиала стукнулась о палубу и перед глазами засверкали звезды. Затем ее приподняло, словно тело было невесомым, и вода хлынула обратно, угрожая утащить ее в море и выламывая руки из суставов, но ей удалось удержаться, и Ксиала вновь скорчилась на скамье – и ветер все так же хлестал изо всех сил, а волны бились о корабль, но, по крайней мере, не пытались убить ее.
Стоило кораблю выровняться, а ей прийти в себя, и Ксиала вновь выкрикнула команду, приказывая сменить черпальщиков. Она не была уверена, слышен ли ее голос из-за ветра, но трое связанных между собой мужчин, пригнув головы и захватив с собой ведра, отважились выйти из своего скромного убежища – тростникового навеса. Идущий впереди наискось пересек корабль, для того чтобы привязать себя с противоположной стороны, и присоединился к другой команде, вычерпывающей поднявшуюся до щиколоток воду.
Ксиала проверила плавательный пузырь за спиной, зная, что на носу, стараниями Келло, есть такой же, и, убедившись, что тот на месте, повернулась к веслам с пузырями, количество которых сейчас было удвоено, и внезапно увидела, что одно весло освободилось, привязанный пузырь разорван и болтается под ударами ветра, а рукоять с дребезжанием бьется о борт корабля, в любой момент угрожая вырваться из крепления.
– Весло освободилось, – выпалила она. – Правый борт, задняя четверть! Кто-нибудь закрепите его!
Под тростниковым навесом послышалось шарканье, и, наконец, оттуда на четвереньках выполз мужчина. Кто именно это был, рассмотреть под проливным дождем не удавалось, но ей показалось, что это Луб. Он был связан с другим человеком, вероятно Бейтом, который следовал за ним, но старался, чтобы веревка оставалась ослабленной, а третий человек служил им якорем, оставаясь под навесом. Ксиала прищурилась через пелену дождя: тот, кто заменял якорь, был не привязан, веревка развязалась у него на талии и быстро выскальзывала из рук.
Она уже открыла рот, чтобы крикнуть мужчине привязаться, но, прежде чем она успела сказать хоть слово, корабль накренился и над палубой поднялась огромная волна. Нос дернулся, черпальщики тяжело рухнули на палубу, как развалины во время урагана. Проблемное весло, вырвавшись из крепления, выпущенной птицей вылетело в воду.
