Она понимала, что не может доверять брату. Обвинения, которые он высказывал ей, были слишком свежими, а его презрение к жречеству – слишком горьким. Но она зашла так далеко, и, несмотря на все это, он все-таки помогал ей. А еще он знал очень многое, да и вообще имел такое представление о городе, которого у нее не было. Поэтому она решилась.
– Тебе нужно знать еще кое-что. Есть и настоящая причина, по которой я должна была прийти к тебе, та, из-за которой все теперь кажется слишком очевидным.
Когда он к ей повернулся, на лице светилось подозрение.
– В башне есть те, кто требует от Ножей отомстить Черным Воронам с помощью Беркутов. А может быть, и с помощью других кланов, я не знаю. Хотя я не думаю, что Водомерки на их стороне.
Денаочи кивнул, как будто она не сказала ему ничего нового.
– Сколько у нас времени, прежде чем они начнут действовать?
– Они начнут действовать только после солнцестояния, потому что решили это только вчера, после беспорядков. Прямо перед тем, как меня лишили титула и заперли в комнате.
Ее брат низко и сухо хохотнул:
– Ну-ну.
Она подавила собственное замешательство и попыталась сосредоточиться на том, что действительно было важно.
– Мы не можем допустить еще одной Ночи Ножей. Она расколет город.
– Можешь мне не верить, но криминальные главы Утробы тоже заботятся об этом городе. Я знаю, что раньше пренебрежительно относился к подобным заботам, но гражданские беспорядки не приносят нам никакой пользы. Это вредит бизнесу, отпугивает паломников и туристов с какао, особенно перед солнцестоянием. Независимо от того, кто начнет бойню – Одохаа или жрецы, – еще одна Ночь Ножей станет концом для всех нас. Това не оправится. Города Полумесяца уже смотрят на нас, как на спелый плод, готовясь разорвать нас на части. Кьюкола раздражена нашим ярмом, и если они разорвут договор, за ними сразу последует Хукайя. Достаточно, чтобы Созданные Небесами сделали всего один глупый шаг, и мы все будем подвергнуты опасности, а начнет все – эта междоусобица.
Наранпа даже не подумала о Кьюколе и Хукайе.
– О Небеса, Очи! Неужели Созданные Небесами и Наблюдатели так замкнулись в себе? Перестали замечать то, что действительно важно для нас?
Он сверлил ее оценивающим взглядом – таким же, как несколько мгновений назад она смотрела на него, прежде чем решилась признаться во всем. Наранпа постаралась взять себя в руки.
– Раньше ты уже упоминала Беркутов, – заговорил он, – сказала, что они в это ввязались. Возможно, Созданные Небесами знают что-то о том, что сейчас поставлено на карту, и у них есть собственные планы.
На нее вдруг нахлынула волна озарения, и она вдруг почувствовала себя полной дурой. Она обвинила жрецов в том, что они слишком сосредоточены на себе, довольствуются поддержанием статус-кво, но сама была такой же – не могла посмотреть дальше собственного носа и увидеть, что весь континент готов подняться против них.
– Так что же ты предлагаешь нам делать? – спросила она.
Денаочи щелкнул пальцами здоровой руки и окликнул кого-то.
Из скрытого тенями угла, где кто-то притаился, и Наранпа совсем забыла об этом в пылу противостояния, послышался какой-то звук. Из темноты вынырнула фигура, медленно двинувшись вперед и обретая человеческие очертания, пока Наранпа не поняла, что это была женщина – ни дурнушка, ни красавица, чем-то немного похожая на саму Наранпу. Но если Наранпа была небольшого роста, то эта женщина была высокой, и если очертания тела свергнутой Жреца Солнца были округлыми, эта женщина казалась тощей от голода и этим очень походила на Денаочи. Волосы были коротко подстрижены, а платье цвета темно-коричневого речного ила окутывало ее с головы до ног. Незнакомка улыбнулась, оскалив зубы.
– Расскажи ей, что ты видела на своих отливках, Затайя.
У Наранпы челюсть отвисла:
– Ведьма?
– Она – мой советник, – сказал брат. – Я верю ей.
– Очи… – Наранпа покачала головой. Еще мгновение назад она восхищалась братом, поражалась его знаниям и смекалкой. Но теперь… – Магия – костыль для глупца. Это просто ловкость рук и суеверия.
Ведьма выпрямилась:
– Ты не единственная, кто научился читать будущее. – Ее плечи раздраженно дернулись. – Ты можешь смотреть на звезды, но мы, жители Засушливых Земель, изучаем другие знаки. Огонь и камень тоже способны говорить.
– Колдовство, – обвиняюще выпалила Наранпа, – не то же самое, что наука жрецов.
– Нара, пожалуйста, – раздраженно откликнулся брат. – Это ведь ты пришла ко мне за помощью. Постарайся быть беспристрастной.
– Беспристрастие – это одно. Но ты просишь меня поверить в глупость. – Она начала вставать. – Я больше не могу вер…
– Нет, ты можешь! – рявкнул он, и она замерла, пораженная воцарившейся тишиной. – Можешь, – повторил он уже тише, спокойнее. – Если ты хочешь спасти себя и этот город, ты выслушаешь меня, сестра. И ты будешь помнить, что несмотря на то, что ты убедила себя, что ты – из Созданных Небесами, но родилась ты на Засушливых Землях. Это, – он указал на ведьму, – ты, а не та башня. А теперь… – Он резко указал ей на место.
Ошеломленная Наранпа упала на скамью.
Ее брат провел рукой по своим ожерельям, словно успокаиваясь от прикосновения к камням, и кивнул.
– Продолжай, Затайя.
– Я читала огонь, – сказала она, – и следила за тенями. – Она вытащила из-под одежды зеркальную подвеску размером с ладонь и взяла ее в левую руку.
Наранпа беспокойно заерзала. Она узнала в этом предмете магическое зеркало, которым пользовались маги юга.
– Это не магия Засушливых Земель, – пробормотала она.
– Подожди, – оборвал ее Денаочи.
Затайя закрыла глаза и прошептала заклинание. Наранпа напрягла слух, пытаясь понять, что она говорит, но голос ведьмы был слишком тих для того, чтобы Наранпа могла хоть что-то разобрать.
Ведьма вновь повторила непонятное песнопение, наполнившее комнату тихо гудящим шипением.
Они ждали.
Еще заклинание. И еще. По лбу и шее ведьмы потек пот, Затайя покачнулась…
Наранпа снова глянула брата, но тот жестом призвал ее к терпению.
Наконец Затайя заговорила мрачным и замогильным голосом:
– По воде надвигается буря, и она не утихает! – воскликнула она. – На юге собираются темные силы. Когда солнце становится слабее, он становится сильнее.
Наранпа нахмурилась. Это звучало театральной чепухой.
– Я ничего не понимаю. – Она посмотрела на Денаочи. – Кто «он»? И «на юге» – это где? Мы все еще говорим о Кьюколе? Она видит что-нибудь о Черных Воронах? А как насчет Беркутов?
– По одному вопросу зараз, – пробормотал Денаочи.
