– Фериус, некоторые женщины в этом монастыре могут убедить тебя перерезать себе горло. Или отказаться от нашей миссии и провести остаток жизни, служа им. То, что мы с тобой называем «арта сива» и воспринимаем как простое обаяние, они превратили в науку. В познания о том, как загипнотизировать человека одной-единственной фразой.
Это звучало фантастично даже для меня. С другой стороны, возможно, Дюррал подразумевал нечто подобное, разглагольствуя о том, что самые могущественные формы магии возникли из простейших человеческих вещей, которые мы считаем совершенно обыденными. Музыка. Танец. Риторика. Неужто первые аргоси поднялись сюда, в горы, и сотворили арта сива из каких-то тайных знаний монахинь?
Тут мне пришла в голову ещё одна мысль.
– Рози, я так понимаю, что большинство людей, видимо, никогда не слышали о монастыре Алых Слов. Означает ли это, что монашки предпочитают хранить свои секреты за крепкими стенами?
– Именно так.
– Тогда, если первые аргоси взяли на вооружение некоторые из методов… Вероятно, следует сказать: «украли», если смотреть на ситуацию с точки зрения монашек…
Рози положила руку мне на плечо. Дружеский жест, который заставил меня только ещё больше занервничать при мысли о том, куда же это я лезу. На сей раз я была так встревожена, что даже не отреагировала – просто замерла, как испуганная лань.
– Остерегайся красных монахинь, – сказала Рози. – Сперва они могут показаться милыми. Даже забавными. Но они осторожны, расчётливы и скрытны. Они не интересуются внешним миром, и их не заботят судьбы тех, кто живёт за стенами монастыря. За одним исключением: монашки ненавидят аргоси сильнее, чем можно выразить словами. А выразить словами они способны очень и очень многое, Фериус.
Я снова посмотрела на Бинто, задаваясь вопросом, сколь много из этого я должна ему рассказать.
Бо́льшую часть своей жизни я имела дело с людьми, которые что-то от меня скрывали… И теперь решила рассказать мальчику всё.
Любой нормальный ребёнок использовал бы это как предлог, чтобы не ходить. Но даже после того, как я повторила всё два раза, пытаясь заставить Бинто понять степень опасности, он не пожелал прекращать поиски. Он просто изобразил пальцами два слова. Монастырь. Городок.
Я стиснула руку Бинто и повела Квадлопо по тропе, к сторожке. Я слышала, как за спиной каблуки Рози скрипят по каменному крошеву, и улыбалась, думая об уроках Дюррала относительно человеческих шагов.
Вся моя арта локвит не могла подсказать, будет ли тревоги Рози достаточно, чтобы прийти и забрать нас, если в монастыре что-то пойдёт не так.
Глава 15
Сторожка
Монашка, сидевшая в сторожке у ворот, была бодрой женщиной средних лет. Её широкая дружелюбная улыбка совершенно не сочеталась с направленным на меня арбалетом.
– А теперь катись отсюда, дорогуша, – проинструктировала она меня, когда мы установили, что я говорю на «очаровательно нелепом» (как выразилась монахиня) диалекте дароменского. – Начнём с того, что ты не такая уж красивая, и арбалетный болт в глазу вряд ли улучшит твою внешность.
Сторожка на самом деле представляла собой домик с окнами, стоящий на вершине массивной каменной арки с тяжёлыми железными воротами, отделявшими монастырь от внешнего мира. Со своего поста наверху арки привратница имела как отличный обзор, так и великолепную возможность обрушить на неугодных ливень болтов со стальными наконечниками.
– Сестра, – попробовала я в третий раз, – повторяю тебе снова: меня зовут Фериус Перфекс, и я пришла сюда по очень важному делу.
Монахиня продолжала улыбаться. Вместе с тем, её палец всё сильнее давил на спусковой крючок, так что я почла за лучшее заткнуться.
– Что ты делаешь? – жестом спросил Бинто.
– Подожди, – просигналила я в ответ.
Пока мы ни к чему не пришли. Как объяснила Рози, красные монахини ожидали, что я проявлю смирение и покорность. Сначала я так и делала, но до сих пор в ответ на вежливость слышала лишь оскорбления и угрозы. Стоит ли думать, что дальнейшие поклоны и заискивания всё же помогут мне попасть внутрь? Видимо, все паломники, совершившие путешествие в горы в поисках тайного знания, обращались к хозяйкам с такими ж страстными мольбами? На самом деле вполне вероятно, что Странница сделала то же самое, пытаясь войти в монастырь. Путь Воды – это путь мира, стремление создать и поддержать баланс между двумя людьми или двумя народами. Это не попрошайничество.
Я уже использовала арта локвит, чтобы объяснить монашке серьёзность ситуации. Это не сработало. Пришло время для толики арта валар.
Я сделала два шага в сторону от Бинто и Квадлопо. А потом третий – и теперь оказалась ближе к воротам.
– О, прекрасно! – сказала монахиня, слегка поведя арбалетом и положив на каменный подоконник колчан с болтами. – Я уже целую вечность не упражнялась в стрельбе по мишеням. С чего мне начать – с твоих мерзко-зелёных глаз или с лживого рта? А потом, когда ты подожмёшь хвост и убежишь, я смогу отстрелить одну из этих плоских, совершенно неженских ягодиц.
Ни разу в жизни никто ещё не оскорблял мои ягодицы! И уж тем более не угрожал отстрелить одну из них.
Я сделала ещё один шаг в сторону ворот и отплатила привратнице её же монетой.
– Слушай, ты, моровая язва с ослиной мордой. Я уже объяснила, зачем пришла, так что хватит валять дурака. Ты и твои дряхлые товарки приветили тут сумасшедшую, которая обманом выманила ваши секреты, а потом убила десятки, если не сотни, невинных людей. – Я сделала паузу, достаточно долгую, чтобы обдумать и наплевать на одно из предостережений Рози. – Скоро весь континент будет охвачен Алым Криком, если никто с этим ничего не сделает.
Я позволила себе подойти ещё на полшага ближе и демонстративно наклонилась вперёд, чтобы заглянуть через разделяющее нас расстояние.
– Судя по всему, много воды утекло с тех пор как ты последний раз поднимала зад, чтобы вытереть слюни с этой ржавой фиговины. Кстати, я отсюда вижу, что у неё прицел сбит на добрых восемь градусов. В общем, кому-то надо наконец навести тут порядок.
Кривоватая улыбка монахини осталась на месте, но глаза сузились. Однако я ничуть не встревожилась, потому что она мимоходом бросила взгляд на изгиб своего арбалета. Иными словами, монашка не была до конца уверена, что я лгу насчёт сбитого прицела. Уже одно это помешало бы ей сделать точный выстрел.
– И ты, тупая дешёвая потаскушка из подворотни, полагаешь, будто сможешь исправить ситуацию?
Итак, очевидно, они что-то знают об Алом Крике. И о том, что он – в каком-то смысле – возник именно здесь.
– Я – всё, что у вас есть, леди.
К моему удивлению, улыбка монахини превратилась в ухмылку. Она отложила арбалет в сторону и принялась вертеть какую-то рукоятку в комнате над аркой.
– В таком случае, лучше всего провести тебя внутрь и представить матерям-настоятельницам.
