― Погоди-ка, то есть это не я их всех убил?
― Старосту ты, остальных нет. Только тебе никто не поверит.
― Это ещё почему?
― Потому что тот, кто тебя убил, тоже оказался фантомом. Он скопировал все твои данные, включая внешность, прежде чем устраивать геноцид.
― А доказательство смены облика у тебя есть? ― с надеждой уставился я на неё.
― К сожалению, нет, я ничего не записала.
Я обреченно цокнул языком.
― Но я могу проникнуть в посёлок и поискать доказательства, ― предложила Роззи.
― Было бы неплохо.
Фантомка довольно кивнула и растворилась в воздухе.
— Ах да, чуть не забыла, — вновь появилась она уже передо мной. — Это в знак примирения. — Девушка одним движением сняла с себя модификацию маски Девяти теней и протянула мне. — Только аккуратнее, возможно там осталась моя помада, — хихикнула она и снова исчезла.
Вот ведь какая, а. Ну хоть вернула и то ладно.
Я остался на пригорке один. Нацепил маску, уселся на торчащий из земли булыжник и принялся ждать.
― Кард, привет, не сильно занят? ― пришло аудиосообщение от Копеечки.
― Привет, да нет, что такое?
― Да я тут хотела твою долю отправить, а мне система выдаёт какое-то матерное сообщение о том, что ты типа в розыске, и если я отправлю тебе деньги, то тоже могу попасть под подозрение. Мне проигнорировать его?
― Нет, погоди. У меня и правда тут хрень какая-то творится. Придержи пока мою долю у себя, хорошо? Как разберусь со всеми обвинениями, тебе сообщу.
― Хорошо, без проблем. Только совсем не пропадай.
С этими словами она отключилась, вновь оставив меня в одиночестве.
В Подгорном ничего не менялось и не происходило. Свежий ночной ветерок обдувал мне лицо. Было настолько тихо, что даже как-то неуютно.
И вот, когда мне уже совсем осточертело ждать, со стороны посёлка раздалась яркая вспышка. Затем я услышал звук выстрела и одновременно с этим мне в плечо влетела пуля. Энергия упала в ноль, и я отключился. Но сообщения о смерти не было…
Не знаю как именно капсула воздействует на моё реальное тело, но я серьёзно провалялся в отключке около трех часов. А когда очнулся, оказался в маленькой пустой комнате. Одна из стен была полупрозрачной и мерцала красноватым оттенком. В углу экрана мигали строчки:
Компоненты ядра деактивированы.
Навыки деактивированы.
Модификации деактивированы.
Я обратил внимание, что звезда у меня находилась в руке, но трансформировать её в боевую форму не получалось. Сканирование не работало, карта не включалась. Я даже написать сообщение никому не мог. Да уж, попал, так попал.
Когда я уже начинал подумывать о том, чтобы выйти в реал, до меня донёсся звук раскрывающихся дверей лифта. Я поднапрягся и даже приподнялся в положение сидя, оперевшись спиной на стену. Через некоторое время к моей камере подошёл мужчина в тёмно-коричневой механической броне, поверх которой был накинут плащ. Глаза и всю верхнюю часть лица закрывала модификация с двумя парами окуляров, тем самым напоминая морду паука.
― Приветствую. ― Он слегка склонил голову, завёл руки за спину и замер с противоположной стороны от энергетического барьера. ― Я прибыл, чтобы сообщить вам о вынесенном приговоре. Убийство ― это тяжкое преступление, а массовое убийство тем более. Поэтому в тюрьме вы проведёте двадцать лет. Реальных лет, чтобы вы понимали. Так что проще будет вам вообще покинуть Рекриптум и поиграть во что-нибудь другое.
— Да мне в реале меньше двух месяцев жить осталось, а вы про двадцать лет говорите, — я невесело усмехнулся. — Оптимистично.
— Что, и там тоже смертную казнь назначили, небось? Так нравится людей убивать?
— Нет, там болезнь.
Некоторое время он стоял безмолвно, а затем опустился до моего уровня.
— Ладно, извини. Скажи хоть, зачем ты жителей перебил? Что там произошло?
И я рассказал всё как было с самого нашего прибытия в посёлок. Мистерию я называл просто подругой, чтобы ненароком и её во всё это не втянуть. А про вариант Роззи даже не стал упоминать, потому как пока это всего лишь рассказ, не подкреплённый никакими фактами.
Из-за того, что рассказ слегка затянулся, мой собеседник уселся так же как я, спиной к стене, только за разделяющей нас перегородкой. Он очень внимательно слушал, не перебив ни разу.
— Интересная история, — наконец, заговорил он. — Только она немного не вяжется с истинным раскладом вещей. Ты сохранил логи убийств?
— Эм… — я подвис, обдумывая его вопрос.
— Ладно, мой нейродетектор лжи не заметил у тебя отклонений во время рассказа, так что один раз я тебе доверюсь. Я сейчас открою камеру и попробую считать твои логи, если позволишь. Только без резких движений, хорошо?
Я кивнул и поднялся на ноги. Красноватая перегородка исчезла, и незнакомец протянул мне руку, словно решил поздороваться. Ну я и поздоровался. Рукопожатие длилось секунд тридцать. За это время мне несколько раз приходил запрос на предоставление доступа для считывания лог-данных.
Наконец, служитель закона отпустил мою руку. Между нами снова вспыхнула стена. Мужчина принялся медленно ходить кругами, почесывая подбородок. Я вновь уселся около стены.
Через некоторое время он выдал фразу:
— Странно. Не сходится.
А после этого молча удалился, оставив меня одного.
Я долго ждал, пока он вернётся и пояснит, что именно у него не сходится, но так и не дождался и вышел в реал.
Отец как всегда сидел перед телевизором и меланхолично переключал каналы. Мама заняла компьютер; наверняка писала статью по работе. Последнее время она работает всегда: и на работе и дома. Новость о том, что жить мне осталось недолго, мама восприняла без эмоциональных всплесков. Она лишь резко как-то постарела, особенно это прочитывалось во взгляде. Мама с головой ушла в работу, пытаясь всеми силами заработать необходимую для моего лечения сумму.
― Вижу понравилась тебе эта капсула, ― вдруг отвлеклась она на меня. ― И днём и ночью там пропадаешь. Покушай хоть, я блинчики приготовила.
― Спасибо, мам.
Блины ― это божественно. Нежные в центре, хрустящие по краям, они просто тают во рту. А с мёдом так вообще пальчики оближешь.
Пока я обедал окружающая обстановка никак не поменялась. Отец лишь перелёг с одного бока на другой. Он тоже старался заработать как можно можно больше, но пристрастившись к выпивке, часть накоплений спускал на неё. Все пытались мне помочь, отчего возникало чувство, что один лишь я потерял надежду…
