— Всех? — нахмурилась Кукремилия. — А как же ты?
— Но я… Я же… Я должен был сообщить…
— Трус.
— Прошу, простите меня, Верховная, — упал он на колени с совмещёнными вместе руками и уже так дополз до нас. — Я старик, я бы ничем им не помог.
— Что здесь происходит? — донёсся со стороны деревни мужской бас.
Мы синхронно обернулись.
— Ара-сиэль? — сглотнула от испуга Кукушка.
Небольшая группа мутантов во главе со знакомым нам ангелом (переродившимся, но не потерявшем свои мутации) быстро двигалась в нашу сторону.
— Как всё это понимать, Кукремилия? — со злобой спросил он, указывая взглядом на валяющегося у наших ног раванина.
— А это… Я… Я не знаю, чего он тут… упал. Первый раз его вижу, — запинаясь от ужаса начала выговаривать девушка.
— Это правда, грет’тхе? — рыкнул ангел на старого раванина.
— Она моя хозяйка, она права во всём, — залепетал тот, ещё больше вдавливаясь в землю.
— Хозяйка, значит, — в глазах Арасиэля в прямом смысле слова заплясали язычки пламени. — Я ошибался на твой счёт. Убить их.
Ангел вспыхнул яркой вспышкой и в одно мгновением испепелил бедного старика. А затем распахнул крылья и бросился на Кукушку, которая уже успела отскочить и также подняться в воздух.
Ага, а по мою душу, получается, остались эти семеро молодцов — стражей моста. Бронированные панцири и острые костяные лезвия из предплечий делали их довольно опасными противниками.
Я на секунду замешкался, раздумывая над тем, что мне опять же совершенно не хотелось бы ещё больше портить отношения с мутантами, и этой секунды противникам хватило, чтобы перехватить инициативу. В меня полетели костяные лезвия (как оказалось, мутанты умеют их выстреливать), пробив плечо, грудь и правое бедро.
Наконец-то, свежая кровь… Убей их… Убей!
Противиться внутреннему голосу оказалось крайне сложно. Звезда вылетела сама по себе, разрубив надвое ближайшего мутанта. Я полностью потерял контроль над телом. Один раз моргнул, и вот уже мои паучьи лапы пронзают насквозь последнего выжившего противника.
Я отшатнулся в сторону, опускаясь на ноги и озираясь по сторонам. Вокруг меня лишь мёртвые изуродованные тела. В воздухе Кукремилия с Арасиэлем всё ещё кружатся в смертельном танце, пытаясь достать друг друга.
Странно, ведь он может запросто испепелить её тепловым лучом… Или не может? Или не хочет?
От этих непонятных, отстранённых и словно не моих мыслей меня отвлёк шум реактивных двигателей на ботинках того самого Дэвила, что ещё недавно один раз меня убил. Стоило мне его увидеть, как во мне вскипела ярость, управлять которой я опять же не мог. Кровь мутантов на моих руках вспенилась и испарилась.
Внимание, критическая опасность перегрева…
— Снова ты, — заговорил дхарактский разрушитель, подлетая ближе. — Ну ничего, один раз я тебя уже слил, солью и…
Договорить он не успел, звезда как бешеная метнулась в его сторону, на ходу трансформируясь и высвобождая из всех шести лучей ещё дополнительные лезвия. Тем самым она увеличилась в размерах и стала похожа на снежинку.
Дэвил заметил её и попытался сбить, как в прошлый раз, но теперь это оказалось ему не по силам: звезда не сдвинулась с намеченной траектории ни на сантиметр. Тогда он метнулся в сторону, уворачиваясь, но и тут ему не хватило скорости. Удар, и две половинки дхаракта полетели к земле.
Внимание, критическая опасность перегрева…
Внимание, критическая опасность перегрева…
Внимание, критическая опасность перегрева…
Да заткнись ты уже!
Я упал на колени. Мир вокруг потерял краски: стал серым и неприветливым. Я почувствовал отвращение, по большей части к самому себе. Звезда вернулась и сама встроилась в руку. Во мне пропал всяческий интерес к жизни. Перед глазами возник образ женщины, которую я видел впервые, но точно знал, что она моя мать. Женщина почему-то сильно ругалась и кричала на меня, будто я сделал что-то ужасное. А я смотрел на неё снизу вверх, прижимаясь всем телом к краю своей кроватки и дрожа от ужаса. В углу комнаты сидела чёрная кошка и смотрела на меня ярко-зелёными глазами. Кажется, в её взгляде было сочувствие…
Мираж рассеялся, вернув меня в подземную пещеру. Стало тихо. Так тихо, что я слышал шипение собственной кожи из-за перегрева. С большими усилиями я поднялся на ноги. Кукремилии нигде не было. Как и Арасиэля. Я обратил внимание на сканер; тот показывал две тепловые отметки за рухнувшими когда-то с потолка камнями. Там я и обнаружил потерявшуюся парочку.
Кукремилия склонилась над израненным телом своего возлюбленного и горько плакала, постоянно повторяя слово «прости». На ней самой никаких ран видно не было. Тем не менее, Арасиэль был ещё жив. Хоть и ненадолго.
— Отойди-ка, — приблизился я к ним.
Добей его…
Заткнись, говорю.
Моя раскалённая кожа сейчас была очень кстати. Одними лишь руками я смог прижечь большинство ран, тем самым остановив кровотечение.
— Всё с ним нормально будет, — отшатнулся я в сторону и уселся на землю.
Глаза Кукушки засияли от счастья, хотя слёз стало больше.
— Когда он очнётся, то снова попытается нас убить, — тяжело проговорил я. — Может, пойдём, пока этого не случилось?
— Он и не пытался меня убить, — с некоторой злобой заявила суккуба. — Лишь делал вид. Он хотел, чтобы я его убила!
Помолчав какое-то время, она обречённо добавила:
— Тем не менее, ты прав, надо уходить. Богиня приказала расправиться с нами, и Арасиэль не сможет противиться её приказу. Я сама знаю, каково это. Идём, — Кукремилия вытерла ладонями слёзы и поднялась. — Я доведу тебя до Сердца, чего бы мне это не стоило.
В поселение мы так и не зашли, но Кукушка не осталась голодной: она полакомилась откопанными белыми личинками, напоминающими тех, что ела Вторая.
Мы почти не разговаривали. Просто не хотелось. У каждого в голове были свои тяжёлые мысли. Я, например, размышлял о том, как потерял контроль над своим телом. Это действительно было страшно. А что если такое случится вновь и пострадают близкие мне люди? Взять хотя бы ту же Кукушку. Она странная, непредсказуемая, вспыльчивая, но в то же время очень добрая и преданная. Привязался я к ней. Даже не представляю, как ей сейчас тяжело даётся выступать против своего же народа только потому, что ей так приказала неизвестная сущность, именуемая Проводницей. Слово их Богини — это закон. Ей подчиняются беспрекословно. Даже если это означает убийство того, кого любишь. Арасиэлю приказали убить нас, и он выбрал единственный верный для него путь: спровоцировать Кукремилию и умереть самому. Он её не забыл, нет. Она всё так же ему дорога, но приказа Богини нельзя ослушаться. Весь их мир — это одно сплошное рабство. Немудрено, что не все мутанты так рвутся стать Первозданными и отдать свои тела Древу на съедение (хоть и продолжают подчиняться Богине).
