— Мишель? — чуть слышно прошептал я.
Носилки скрылись за углом. Пробыв ещё секунду в оцепеневшем состоянии, я вскочил на ноги и бросился вслед за ними, но тут же испытал приступ дикой боли и свалился на пол. Меня подняли, посадили обратно. Сквозь зубы я попросил проследовать за носилками.
Её завезли в один из кабинетов, и когда перекладывали на операционный стол, я окончательно убедился, что это Мишель. Она была бледной, не дышала. Что происходило с ней дальше я не видел, потому как дверь закрыли, а стеклянную стену затемнили. Оставалось лишь ждать.
И я ждал. Долго ждал. Надеялся. Переживал.
Не знаю, сколько прошло времени, но с места я так и не сдвинулся. Со мной остался лишь один парень, назначенный моим личным катальщиком.
Я не говорил, не двигался. Лишь пристально глядел на дверь. В конце концов, она открылась. В коридор вышел мужчина в белом халате. На нём не было лица. Он взглянул на меня опустошённым взглядом, опустил глаза и отрицательно покачал головой.
Вот тут всё и остановилось. По крайней мере, для меня.
Спустя день или два в мою комнату зашёл Джим.
— Привет. Как ты? — спросил он.
Я не ответил. С того момента я вообще ничего не говорил.
— Завязывай ты уже с этим, ладно? Врачи сделали всё возможное, но её пытали, мучили, издевались. Шансов спасти почти не было.
Я с ненавистью посмотрел на него и снова отвёл взгляд.
— Послушай, мы все по ней скорбим, но надо продолжать жить дальше. В мире много всего…
— Уйди.
— Да что ж ты за…
— Уйди, пожалуйста.
Джим вздохнул и приподнял вверх руки:
— Ладно, ладно. Если что понадобится, дай знать.
И он ушёл. Я вновь остался в одиночестве.
Самое интересное, что даже когда я раньше знал о приближающейся смерти, мне не было так паршиво на душе, как сейчас. Тоска, отчаяние, и полное безразличие ко всему, что меня окружало. Всё потеряло какой-либо смысл.
Тут в мою голову пришла одна мысль.
— Элли?
— Слушаю вас. Введите запрос.
— Где мои родители?
— Обработка запроса… В данный момент они должны находиться в центральном офисе LiveDream.
— С ними всё в порядке?
— Данных нет. Два часа назад на центральный офис было совершено нападение. Неизвестные террористы подорвали бомбу в главном холле. Восемнадцать погибших, сорок шесть раненных. Спасательные работы ещё не завершены.
— Ч-то?.. — сорвавшимся голосом проговорил я.
— Я уверена, с ними всё будет в порядке.
— Ты… уверена? Да как ты можешь быть уверена?! Ты всего лишь машина!
Я был зол, я был в отчаянии, я был беспомощен. Трудно описать словами тот всепоглощающий вихрь, бушующий у меня внутри. Он разрывал на части и уничтожал всяческую надежду.
Я опустил голову на подушку, глаза непроизвольно заполнились слезами.
— Эй, — прозвучал в моей голове знакомый нежный голос, от которого я замер. — И чего ты тут устроил?
— Мишель? — оглядел я комнату.
— А вот вслух со мной разговаривать тебе точно не стоит. Не хватало, чтоб в рубашку тебя повязали.
— Но… как ты… — начал было думать я.
— Сама не знаю. Скажи, что ты планируешь делать дальше?
— Ничего.
— Ага, то есть ляжешь и помрёшь, так? А кто обещал научить меня особому навыку чувствования жизни?
— Так ведь… Теперь всё совсем иначе.
— И что изменилось? Ну, не молчи, ответь мне.
— Ты… погибла.
— Да, всё так. И поэтому ты решил опустить руки, разрыдаться и смиренно ожидать собственной смерти? Мне, знаешь ли, не очень приятно видеть тебя в таком состоянии.
— Но что я могу сделать? Как мне вернуть тебя?
— Ты сам прекрасно знаешь, что никак. Однако если продолжишь изображать из себя овощ, легче не станет ни тебе, ни мне. Да, я оступилась, признаю. Но я не жалею ни о чём. Всё, что я сделала, я сделала так, как посчитала нужным. Я рада, что встретила тебя на улице, под дождём, и благодарна тебе за тот зонт, что отдал мне, но я не хочу видеть, как ты своими собственными руками гробишь себе жизнь. Не для того я тебе её однажды спасла. Ты обещал научить меня чувствовать каждое мгновение, так давай, я готова учиться.
Её слова зацепили мою душу и встряхнули её, перевернув всё с ног на голову. Появилась надежда, появилась цель, ради которой стоило жить. Сказал бы мне это кто-то другой, возможно, ничего бы и не поменялось, но Мишель, она… Она особенная.
— Ну вот, совсем другое дело, — сказала она с улыбкой, теплоту которой я отчётливо почувствовал внутри себя. — А теперь возвращайся к жизни и покажи всем, как эту жизнь необходимо жить!
Я улыбнулся вместе с ней, поднялся с кровати, не ощутив боли, и вышел из комнаты. Сейчас мне нужно было…
Вдруг всё помутнело. Я проморгался и увидел перед собой чёрные глаза Проводницы.
— Ах ты тварь, — процедил я сквозь зубы от подступившего гнева, вырвал руку из опутавших корней и со всей силы вогнал остриё костяного кинжала Лжебогине в горло.
Я так и не понял, как он оказался у меня в руке (наверное, на инстинктах выстрелил из кармашка в предплечье), но раздумывать над этим не было времени.
Удар пришёлся точно в то место, где была рана от клыков Богини-кошки, потому кинжал практически свободно вошёл по самую рукоять. Проводница дёрнулась в сторону, отцепилась от меня и схватилась за кинжал, но вытащить его почему-то не смогла. Из раны во все стороны поползли ядовито-зелёные вены, иссушая и разрушая тело Проводницы.
— Ты хоть понимаешь, что только что сделал? — гневно крикнула она. — Без меня Сердце перестанет функционировать! Мутанты никогда больше не возродятся! Слышишь? Никогда! Ты только что обрёк их всех на смерть! Ты всю планету обрёк на смерть! Ант вернётся и уничтожит её, без возможности возрождения! Этого ты добивался, скажи мне?! Этого?!
Больше она ничего не успела сказать, её тело полностью развалилось, а яд впитался в землю и вновь расползся во все стороны, заражая стены, потолок, Древо… Все коконы, висящие на его ветвях, сморщились и высохли, а тела мутантов, находящиеся внутри, погибли. Здесь погибло всё, пещера превратилась во вселяющий ужас склеп.
Репутация с Первым городом понижена до: −100 (вражда).
Репутация с Вторым городом понижена до: −100 (вражда).
Репутация с Третьим городом понижена до: −100 (вражда).
Репутация с Четвёртым городом понижена до: −100 (вражда).
