Монета упала наземь, и Андрей, в два шага оказавшись рядом, поднял ее, протянув на ладони атаману, так, чтобы все видели, что монета та самая.
– Ишь ты. Ловко, – одобрил казак, вскидывая ее над головой и показывая всем собравшимся. – Добре учишь, Елисей. У нас реестровые мало кто так умеют, а тут в одной школе четверо за раз. А с шашкой они у тебя как?
– Им ту науку дед Святослав давал, земля ему пухом, – напомнил парень, глядя атаману в глаза.
– И что, все двоеруким боем владеют? – удивился казак.
– Учим, – коротко кивнул Елисей.
– Добре, – снова кивнул атаман, обводя строй мальчишек внимательным взглядом. – Что ж. Через год глянем, чему они выучились. Учти, экзаменацию им мы серьезную устроим.
– Главную экзаменацию им война устроит, – пожал Елисей плечами. – Там уж точно никто пощады не даст.
– Тоже верно, – чуть помрачнев, кивнул казак. – Добре. Отпускай ребят. А сам со мной ступай. Поговорить нам надо.
Парень передал команду десятникам и решительно шагнул к группе, прибывшей с атаманом. Все прибывшие вышли на улицу и направились в сторону плаца. Атаман о чем-то тихо переговаривался с комендантом. Потом, оглянувшись, нашел Елисея взглядом и, жестом подозвав его поближе, не повышая голоса, спросил:
– Верно говорят, что ты отказался со школой в город переезжать?
– Нечего нам там делать, – отмахнулся парень. – Тут и лес под боком, и пальбой никого не напугаешь, и придумывать ничего не надо, чтобы научить ребят по стенам лазить. Все под рукой.
– А места тебе для школы не маловато будет? Казаки вон все затылки чешут, думают, как ребятишек своих к тебе в обученье отдать.
– Больше трех десятков за раз не возьму, – тут же отрезал Елисей. – Пластуна обучить дело непростое и не каждому доступное. Тут одного хотения мало. К этому делу талант особый нужен. Потому и отбираю похлеще, чем в гвардейский полк. Да и не нужно пластунов разом много.
– Не скажи, – задумчиво протянул атаман. – Мне вон полковник Тимофеев уже плешь проел, требуя десяток твоих ребят уступить. Уж больно они ему в деле глянулись. Да и еще кое-кто их к себе желает.
– Морозов, что ли, потребовал? – сообразил Елисей.
– И с тобой говорил, – понимающе кивнул казак. – Верно. Он. Сам понимаешь, генералу в таком деле отказывать грешно. Что скажешь?
– По пяти каждому, остальных в реестр, – отрезал Елисей, припомнив свое обещание контрразведчику. – В войске пластуны нужнее будут.
В ответ атаман громко, от души расхохотался. Комендант и Елисей, удивленно переглянувшись, уставились на него непонимающими взглядами.
– Тимофеев так и сказал, что ты все по-своему решишь, – пояснил казак, отсмеявшись. – И ведь не боишься ничего.
– А надо? – удивленно покосился на него Елисей.
– Да как тебе сказать, – задумчиво протянул атаман. – С одного боку, они вроде как к тебе никакого касательства не имеют. А с другого, все успехи твои ими и поддержаны. Вот и думай.
– Так я с ними и не ссорюсь. Наоборот. Каждому потрафить пытаюсь, – тут же выкрутился Елисей. – Ну, нет у меня больше людей. А сразу многих учить – только время зря терять. Одно название получится, а не пластуны.
– Тоже верно, – подумав, кивнул атаман.
– У меня, Егор Лукич, другая мысль имеется. Хочу новую станицу ставить. Не просто казачью, а пластунскую. Промеж крепости и города. Что скажешь?
– Сирот своих землей наделить хочешь, – понимающе кивнул атаман.
– А что же они, не люди? – подобрался Елисей. – С чего им жить, коль службы нет? Или в государстве землицы мало?
– Не шуми, – осадил его атаман. – Дело доброе. Но подумать надо. Такое дело с ничего не решить. Да и с горцами обсудить тоже не мешает. Сам знаешь, как они на новые поселения отзываются.
– Потому и не прошу ближе к горам, – нашелся парень. – А промеж города и крепости самое то будет. И их земли не задеваем, и свои под присмотром. А то на тракте того и гляди ограбят.
– Все верно сказал, – снова кивнул атаман. – Но порядок есть порядок. Да и сам подумай. Как парни твои строиться станут, без серьезного достатка? Тут и дом поставить, и поле расчистить, и землю вспахать. И скотина всякая нужна, и помощь от мира.
– Ты мне только добро дай, а дальше сами управимся, – усмехнулся в ответ Елисей.
– Никак опять чего удумал, – удивленно охнул казак.
– Удумал. Школу сами поставили, и станицу поставим.
– А себе землицы не хочешь? – вдруг поддел его атаман. – Тоже вроде казак, и не из последних. Батраков наймешь, завсегда с хлебом будешь.
– Благодарствую, Егор Лукич, да только не ратай я, а вой. Землицу только шашкой вспахать и могу, – твердо ответил парень.
– Станицу, говоришь, – задумчиво протянул атаман, рассматривая его непонятным взглядом. – Добре. Будет тебе станица. И земли нарежем, и от мира помощь пришлем. Но учти, что в тех местах и у тебя свой надел быть должен. И не просто надел, а усадьба настоящая. Как любому дворянину и положено.
– Да зачем он мне? – растерялся Елисей, не ожидавший такого захода. – Я из школы-то выбираюсь только по крайней надобности. Там и дом у меня, и хозяйство всякое.
– Угу, знаю я твое хозяйство, – отмахнулся атаман. – Конь да справа воинская, вот и все хозяйство. Не годится так. Ты пойми, Елисей. Такого давно уж не было, чтобы простой казак в одночасье достоинство дворянское получил. На моей памяти только при Петре Великом такие дела бывали. Так что ты теперь не только за себя, ты теперь за весь род казачий ответ несешь.
«Ну, ты завернул, – охнул про себя Елисей. – Вот только политики мне тут и не хватало. Хотя, с другой стороны, он прав».
– В общем, я сказал, а ты слышал, – подытожил атаман. – Задумку твою я понял. Одобряю. А как обставить все, подумаю.
– Егор Лукич, сам же знаешь, любое хозяйство пригляда хозяйского требует, а мне за школой света белого не видать, – сделал Елисей еще одну попытку отвертеться от собственного имения.
– И этот вопрос решаем, – решительно отмел атаман его попытку. – А женишься, так еще и благодарить меня станешь, что есть куда жену молодую привести.
Последний аргумент добил парня окончательно. Тут ему крыть было нечем. Заметив его растерянность, атаман лукаво усмехнулся и, хлопнув парня по плечу, добавил:
– Мне еще с кругом казачьим потолковать нужно, а ты ступай. А ежели что, сразу мне весточку шли. Над тобой теперь никого кроме меня и нет.
– А круг казачий? – не понял Елисей.
– Круг только те дела решает, где честь казачья задета, или что миром решить надо. А в мелкие дела он вмешиваться не станет. Так что пиши, не стесняйся. А то смотрю, привык все на себе тянуть. Все сам норовишь.
– Сирота я, Егор Лукич. Вот и привык, что за меня думать некому, – снова выкрутился парень.
