Меняя магазин, он успел сместиться, и несколько ответных выстрелов прошли в пустоту. Погасив эти очаги сопротивления, Елисей снова сместился и продолжал отстрел бандитов, краем глаза следя, чтобы никто из них не пытался приблизиться к примеченной им лежке. Ведь в лагере царила суета и паника, а человек, лежавший под буркой, только вздрогнул несколько раз, но так и не поднялся.
Кто-то из бандитов, не выдержав, ринулся в лес, но таких умников Елисей отстреливал в первую очередь. Смещаясь из стороны в сторону, укрываясь за стволами деревьев, а то и просто прячась за кустами, он отстреливал мечущихся бандитов, медленно обходя лагерь по кругу. Сменив третий магазин, парень тихо выругался. Если так пойдет и дальше, то очень скоро придется сменить карабин на короткий ствол.
А это значит, что придется выбираться из зарослей и подходить к противнику ближе. Но постепенно сопротивление банды начало уменьшаться. По звуку ответных выстрелов Елисей отметил, что стреляли в него не только из обычных гладкоствольных ружей, но и из нарезного оружия. Звук выстрела был разный. Все это он фиксировал с равнодушием компьютера, краем сознания, сосредоточившись на стрельбе.
Внезапно одна из фигур метнулась к отмеченной парнем лежке, и Елисей, торопясь, сделал три выстрела подряд. Последняя пуля настигла бандита, отбросив его в сторону. Эта заминка дала оставшимся бандитам возможность хоть немного сориентироваться и сменить оружие. В ответ на стрельбу парня зазвучали выстрелы из пистолетов. Одна из пуль свистнула рядом с головой, а вторая ударила его в левое плечо. К счастью, вскользь.
Зашипев от боли рассерженной гадюкой, Елисей выстрелил в ответ и, разжав руки, бросил карабин на землю. Патроны кончились, а перезаряжать времени уже не было. Оставшиеся в живых бандиты ринулись в атаку, накрыв его залпом из оставшихся заряженными пистолетов. Выхватив свой пистолет, Елисей перекатился в сторону и, встав на одно колено, ответил им стремительной серией из пяти выстрелов.
Сделав еще один перекат, Елисей добил магазин и, прыжком уйдя за ближайшее дерево, перезарядил оружие. Выглянув, он сумел рассмотреть, как в том месте, где находилась приметная лежка, сверкнул клинок. Две пули, выпущенные автоматной очередью, заставили носителя клинка вскрикнуть и упасть. Снова сместившись, Елисей опять перезарядил пистолет и, приподнявшись, оглядел разгромленный бивак.
Лагерь оглашали негромкие стоны нескольких раненых и возмущенный храп коней, напуганных неожиданной стрельбой. Замерев на десяток секунд, парень вслушивался в окружающий лес, пытаясь понять, есть ли кто из противников целый. Раненых он в расчет не брал, помня про свои особые пули. От ранений подобными боеприпасами легких ран не бывает. Убедившись, что подлесок нигде не шуршит, а оружие не брякает, он осторожно поднялся и, снова перезарядив пистолет, медленно двинулся в лагерь.
О том, что произошла ошибка, и он уничтожил невиновных, Елисей даже не думал. Так не бывает. Слишком мало шансов на то, чтобы в глухом лесу оказался обычный купеческий караван или горцы, побывав на базаре, на обратном пути так далеко отошли от нахоженных дорог. Даже в существование другой банды ему не верилось. Подойдя к костру, парень подбросил валежника и, дождавшись, когда пламя разгорится, направился к примеченной лежке.
Опустившись на одно колено, парень резким движением отбросил бурку и, увидев испуганные глаза жены, с облегчением выдохнул:
– Жива!
На кошме, связанная, с кляпом во рту, лежала его любимая. Мать его ребенка. Сунув пистолет в кобуру, Елисей выхватил кинжал и, быстро срезав веревки, принялся растирать ей руки, чтобы восстановить кровообращение. Выплюнув кляп, Нино тихо застонала, когда кровь прилила к рукам, тяжело приподнявшись, прохрипела:
– Елисей, Руслан…
– Тихо, милая. Тихо. Живой он, – поспешил успокоить Елисей жену. – Я его в Пятигорск, к Изе отправил.
– Они всех убили, – всхлипнула Нино. – Всех. И бабушку…
– Знаю, девочка моя. Я все знаю, – глухим шепотом ответил Елисей, прижимая ее к себе.
Вжимаясь лицом в грудь мужа, девушка разрыдалась. Сглатывая вставший в горле комок, Елисей ласково гладил жену по затылку, даже не пытаясь успокоить ее. Сейчас ей нужно было выплакаться. Погрузившись в мысли о случившемся, он не услышал, как приподнялся один из бандитов и в руке его тускло блеснул ствол пистолета. Грянувший выстрел заставил парня вздрогнуть всем телом и буквально взвиться в воздух.
Метнувшись к стрелявшему, Елисей одним взмахом все еще зажатого в кулаке бебута вспорол ему глотку. Следующий удар пришелся в грудь. Оставив оружие в ране, парень бросился обратно к жене. Нино, едва только он коснулся ее, вдруг мягко повалилась на кошму, еле слышно застонав. Еще не понимая, что произошло, Елисей подхватил ее на руки и тут же почувствовал под ладонью что-то горячее и липкое.
– Нино! Нет, – ахнул он, не веря самому себе.
– Сына сбереги. Я люблю тебя, Елисей, – выдохнула Нино и, вздрогнув, замерла.
* * *
Комья земли глухо стучали по крышке гроба, а Елисей, глядя в могилу, никак не мог поверить, что это происходит именно с ним. Стоявшие рядом парни и старики из школы молча крестились, держа в руках папахи. Дождавшись, когда похоронщики сформируют холмик и утрамбуют землю под крестом, казаки попытались увести парня с кладбища, но он только молча сбрасывал их руки с плеч, не желая уходить. Он все еще не мог понять, а точнее принять того, что это случилось.
Наконец, безногий Мирослав, ухватив его за плечи, рывком повернул парня к себе и, поймав его взгляд, прошипел, то и дело встряхивая Елисея, словно старую тряпку:
– Опамятуй, казак! Слышишь?! Опамятуй! Тебе еще сына растить. Ты ребят в школу принял, за них ответ несешь! Да еще и за кровь невинную спрос учинить должен. Или думаешь, банда та сама по себе была?
– Нет. Не сама, – глухо прохрипел Елисей. – Наняли их.
– Откель знаешь? – тут же вцепился в него старый казак, пытаясь вовлечь парня в разговор, чтобы отвлечь от навалившегося горя.
– Я всех раненых из той банды допросил. Крепко допросил. Наняли их. И я знаю, с кого спрос чинить. Вот только сороковины справим, и спрошу, – Елисей говорил так, словно не рассказывал, а выталкивал из себя слова.
Кивнув, Мирослав еще одним рывком отвернул парня от могилы и, подталкивая в спину, повел его к выходу с кладбища, попутно продолжая задавать вопросы. Постепенно Елисей разговорился и поведал старику обо всем, что сумел узнать. Шедшие рядом парни из команды пластунов слушали его и сжимали кулаки, одаривая всех посторонних такими взглядами, что народ невольно шарахался в стороны.
Они дошли до самого дома, когда Елисей, увидев выходящего на крыльцо врача, ринулся вперед и, одним прыжком оказавшись рядом с ним, взволнованно спросил:
– Что с ним?
– Успокойтесь, голубчик. С сыном вашим все в порядке. Здоровый, крепкий мальчишка. Кожу на затылке рассадил крепко, да от удара сознание потерял, ну, и испугался крепко, а в остальном все с ним хорошо. Глазки ясные, смотрят прямо. Дышит ровно, трубку вон у меня отобрать пытался, – улыбнулся врач, демонстрируя парню свой деревянный стетоскоп. – Пальчики цепкие, едва вырвал. Так что не переживайте, голубчик, все с ним хорошо. Рана на голове заживает хорошо. Шрам останется, ну да это не страшно. Чай, не девка.
