– Так-то оно так, но всё равно присмотр нужен. Не забывай, что у неё никого, кроме меня, нет.
– Ты же говорил, что есть приёмный сын?
– Номинально есть, – не стал спорить Михаил, – но тётя Ира ему абсолютно не нужна.
– Ага, – ехидно проговорила Вероника, – а если с твоей тётей Ирой что-то случится, то он первым прибежит. Ты сам говорил, что она дама обеспеченная.
– Бубенчик, – строго проговорил Муромцев, – не наше с тобой дело чужие деньги считать.
– Ладно, не злись, – вздохнула Вероника, – я пошутила.
– Я так и понял, – покладисто отозвался Муромцев.
– Тогда возьми меня с собой.
Михаил задумчиво поглядел на девушку и покачал головой.
– Но почему? – возмутилась она. – Познакомишь меня со своей тётей Ирой.
– Она мне не тётя.
– Всё равно! – Вероника притопнула маленькой ножкой.
– Рано ещё, Бубенчик.
– А когда же будет в самый раз?
– Я сначала расскажу тёте Ире о тебе. Подготовлю, так сказать, почву. А потом уже пойдём к ней вместе.
– Вечно ты, Мишка, осторожничаешь, – сердито отмахнулась от него девушка.
– Так я же хочу как лучше, – начал оправдываться он.
– А ты знаешь, Мишка, что благими намерениями выстлан путь в ад.
– Типун тебе на язык! – почему-то испугался он.
– Так это не я придумала, – пожала плечами Вероника и велела: – Ладно, проводи меня домой. А то уже поздно.
– Пошли. – Он обнял её за плечи, и они зашагали в сторону её дома.
Глава 2
За окном шёл холодный дождь. Тёплое бабье лето сменилось неожиданным похолоданием.
Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит, говорят в народе. Вот и следователю Александру Романовичу Наполеонову, который для друзей был Шурой, не хотелось покидать тёплую дежурную часть отделения. Впрочем, не ему одному, всем дежурившим в эту ночь сотрудникам.
Эксперт Афанасий Гаврилович Незовибатько кемарил, и виделась ему его жена Оксана. Вот она вплыла в гостиную и поставила на стол большую тарелку с варениками и сметану.
Оксана у него удивительная, и умная и красивая, и хозяйственная. И не пилит никогда ни из-за денег, ни из-за того, что на работе муж пропадает и днём и ночью. Многие коллеги ему откровенно завидовали, говоря по поводу и без повода, везёт же некоторым. Незовибатько и сам был уверен, что ему повезло с женой. Да и с тёщей тоже. Не мог он пожаловаться и на тестя. А дети это вообще святое.
Афанасий Гаврилович сладко вздохнул и открыл глаза.
Судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов, который почти всегда читал специальную литературу, закрыл книгу и обвёл взглядом окружающих.
А старший лейтенант Любава Залеская читала очередной детектив.
«Мало ей в жизни криминала», – думал Наполеонов, глядя на строгое девичье лицо с милыми ямочками на щеках.
У Любавы было два любимых героя – Пуаро и начальник отдела убийств Василиса Никитична Воеводина, которая была не так уж намного старше Любавы, но успела побывать в двух горячих точках.
Фотограф Валерьян Легкоступов смотрел вроде бы на дверь, но Наполеонов точно знал, что Валерьян был погружён в свои мысли и думал он, скорее всего, о фотографиях, которые были для него и работой, и хобби.
В этом высоком красивом парне было что-то от сказочного витязя. Его глаза сейчас напоминали серые прибрежные камни, омытые речной волной.
Глядя на Легкоступова, Шуре порой хотелось воскликнуть: «Да ладно, таких в реальности не бывает!»
Однако он был. Шура вздохнул и перевёл глаза на следующего сотрудника.
Оперативник Аветик Григорян, самый молодой из группы, старательно разгадывал очередной кроссворд.
А судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов не уставал над ним по-доброму подшучивать, вот и сейчас он обратился к Григоряну:
– Аветик, не иначе как ты собрался «Поле чудес» покорять.
Григорян молча отмахивался – не мешай, мол.
– Ну ты хоть привет от меня Якубовичу передашь? – не отставал Зуфар.
– Передам, передам, лучше скажи слово: русская народная обувь – шесть букв.
– Лапоть, – вклинился в их разговор Славин.
– Сам ты лапоть! Ой! Спасибо! Подходит!
Аветик только собрался загрузить Илинханова очередным вопросом, как раздался звонок на пульт оперативного дежурного.
Следователь Наполеонов снял трубку.
– Полиция?! Пожалуйста, скорее приезжайте, – прокричал молодой срывающийся мужской голос. – Убита женщина, – он всхлипнул и назвал адрес.
– Убийство, – произнёс Наполеонов, – едем.
Все молча поднялись, и через несколько минут полицейский автомобиль с включённой мигалкой нёсся по залитым дождём улицам.
Серый особняк монолитной глыбой выплыл из темноты. Ворота были открыты. В нескольких окнах горел свет. Едва автомобиль остановился, как с крыльца сбежал человек. Свет от фонаря упал на его лицо, и первое, что бросилось в глаза следователю, были огромные, в пол-лица, перепуганные голубые глаза парня, они буквально сияли на белом, как лист бумаги, лице. Чувствовалось, что он изо всех сил старается не заплакать.
Полицейские выбрались из машины.
– Наполеонов Александр Романович, следователь, – представился Наполеонов.
– Миша, простите, Муромцев Михаил Иванович.
– Где погибшая?
– Там, – парень махнул рукой в сторону дома, – в ванной.
Группа поднялась в дом. В ванной, в воде, слегка окрашенной кровью, лежала женщина средних лет. Её лицо было удивительно спокойным. Казалось, она не жалела о случившемся и уже была не здесь, а там, куда большинство хотело бы попасть как можно позднее.
Следователь отвёл глаза, несмотря на свою молодость, он успел повидать много ушедших из этого мира не по своей воле, но так и не смог смириться с убийствами.
Картина увиденного показалась ему странной. Про себя он назвал её нарочитой. Но что именно было не так, он пока не понял. Предоставив экспертам и фотографу заниматься своим делом, Наполеонов увёл парня в комнату, это оказалась гостиная, заставленная тяжёлой мебелью.
– Антиквариат, – подумал следователь.
Угадав его мысли, Михаил произнёс:
– Тётя Ира любила старинную мебель.
– Погибшая доводится вам тёткой? – спросил Наполеонов, усаживаясь за стол и начиная писать шапку протокола.
– Не совсем, – тихо ответил парень.
– Что значит не совсем? – удивился следователь, пристально вглядываясь в лицо Муромцева.
