– Спасибо, – Ринат переступил порог и оказался в освещённой приглушённым светом прихожей. Была она не маленькой, но и не большой. Два шкафа, трюмо, подставка для обуви и тумбочка со стационарным телефоном. Завершалась прихожая двумя ответвлениями налево и направо, как догадался Ринат, это были узкие коридорчики, ведущие на кухню и в жилые помещения.
Вера посмотрела на обувь Рината и наклонилась к обувной подставке, намереваясь выдать ему гостевые тапочки, но он уже нацепил бахилы. Их ему в количестве десяти пар вручила Гузель. Она была категорически против, чтобы муж, посещая квартиры свидетелей и подозреваемых, надевал чужую обувь.
Хотя, чего греха таить, большинство его сослуживцев бахилы с собой не носили, но и обувь свою при посещении чужих квартир не снимали, топали как есть. Ринату же родители и бабушка привили с детства уважение к сохранению чистоты чужих жилищ. До женитьбы он покорно надевал выдаваемые ему хозяевами квартир гостевые тапочки. Но появившаяся в его жизни жена изменила его привычку.
Дубкова провела его в студию, которая представляла собой в одном лице спальню, рабочий кабинет и место для развлечения и отдыха. Ринат не был поклонником подобной планировки. Но, так как в чужих квартирах ему не жить, он считал, что хозяева имеют право на любые чудачества. Лишь бы не сносили в квартирах несущие стены и не обрушивали на головы соседей целые этажи.
Вера села на диван и похлопала рукой возле себя. Ринат догадался, что таким образом Дубцова предлагает ему сесть рядом с ним. И невольно улыбнулся, вспомнив, что, когда был в гостях у Мирославы Волгиной, она точно таким же жестом приглашала расположиться рядом с ней своего кота. Оперативник предпочёл сесть на стул. Вера надула губки, но Ахметов сделал вид, что не заметил этого.
– Насколько я понимаю, – начал он, – Зинаида Витольдовна сказала вам, что я хочу поговорить с вами о её дочери Людмиле Горбунковой. По моей информации, вы являетесь её близкой подругой.
– Да, это так, – кивнула Вера, – мы давно дружим с Милой.
– И как плотно общаетесь?
– Вы хотите знать, доверительные ли у нас отношения?
– Совершенно верно, – подтвердил оперативник.
– Да, Мила доверяет мне и рассказывает практически всё.
– Значит, вы знаете, что её сожитель Аркадий Селиванов влез в долги к некоему криминальному авторитету.
Дубкова поморщилась, как от зубной боли, и нехотя ответила:
– Да, Мила упоминала о долгах, но ни о каком криминальном авторитете речь не шла.
– Ой ли?
– Что же я врать, что ли, вам буду? – возмутилась Вера.
– Нет, конечно, – улыбнулся Ринат, – я вижу, что вы девушка правдивая.
Дубкова раздражённо повела плечами и проговорила:
– Вы должны понять, что Мила к долгам Аркадия не имеет никакого касательства. Он взрослый человек и разрешения у неё не спрашивает.
– Я-то понимаю, – сочувственно вздохнул Ахметов, – но бандитам этого не втолкуешь.
– Что значит не втолкуешь?! – не на шутку разошлась Дубкова. – Вы полиция, и вы отвечаете не только за сохранность граждан, но и за их покой. За что мы только налоги платим?! Содержим вас! А толку!
– Вы не горячитесь так, Вера Дмитриевна, – мягко проговорил оперативник, – лучше расскажите мне о своей подруге.
– О Миле?
– О ней самой.
– Да что я могу о ней сказать? – пожала плечами Дубкова. – Только хорошее.
– А конкретнее?
– Мила добрая, отзывчивая. Только влюбчивая.
– Значит, влюбчивая?
– Увы. Другая давно бы выгнала Аркадия, а она мало того, что терпит его, так ещё холит его и лелеет.
– Понятно. То есть ради своего возлюбленного ваша подруга может пойти на многое?
– И не говорите, – сокрушённо вздохнула Дубкова.
– Теперь ответьте мне – могла ли ваша подруга дать ложное алиби своему сожителю?
Глаза Веры сердито сверкнули.
– Он не сожитель, а любимый человек. Я же только что объясняла вам!
– Пусть так, так могла или нет?
– Нет, Мила честный и ответственный человек.
– То есть она не станет покрывать своего горячо любимого Аркадия?
– Нет! И ещё раз нет! – воскликнула Дубкова, резко поднялась с дивана и, сверля Ахметова глазами, заявила: – Больше мне сказать вам нечего.
– Оно и видно, – вздохнул Ринат и направился к двери, которую минуту спустя хозяйка с грохотом за ним захлопнула.
– Горячая штучка, ничего не скажешь, – улыбнулся он. И увидел, что из-за двери соседней квартиры выглядывает голубой глаз. Потом оттуда высунулась аппетитная пухлая ручка и, замахав, поманила оперативника к себе.
Он послушно подошёл. Это, конечно, была соседка Дубковой пышечка Нюся. Когда дверь приоткрылась пошире, Ринат приветливо улыбнулся девушке.
– Заходите скорее, – прошептала она так горячо, что его буквально обдало жаром. – Я сначала вас на площадке ждала, – проговорила девушка, когда оперативник оказался в её квартире, – а вы всё не шли и не шли. – Он расслышал в её голосе мягкий укор.
– Мне нужно было поговорить со свидетельницей, – неожиданно для себя принялся оправдываться капитан.
– Ой, какая из Верки свидетельница, – сморщила свой курносый носик девушка.
– Анна… – начал было Ринат.
Но девушка перебила его:
– Нюся я. Просто Нюся.
– Хорошо, просто Нюся. А я Ринат Ахметов.
– Очень приятно, – улыбнулась Нюся кокетливо, но тут её взгляд упал на обручальное кольцо Рината, и она вздохнула, не скрывая своего огорчения.
Ринат, как ни старался, не смог удержаться от улыбки.
– Была не была, – махнула рукой Нюся. – Я слышала, вы Горбунковой интересовались.
– Да.
– Так от Верки разве добьёшься толку. Они с Милкой неразлейвода.
– А вы знаете Милу?
– Близко нет. Но как-то явилась она к Вере, а её нет, ну я и пригласила её к себе, а она не в духе была. Выпили мы с ней по чуть-чуть, она мне и рассказала всё о своей тяжёлой бабьей доле.
– ? – бровь Ахметова вопросительно приподнялась.
– Об Аркадии своём горемычном, – охотно пояснила Нюся.
– А-а, – только и протянул Ринат.
– Она в него влюбилась, как кошка, понимаете, он любовник классный. – Нюся выразительно посмотрела на Ахметова. Но, не дождавшись от него ожидаемой реакции, продолжила уже более сдержанно: – Но любовь любовью, а ведь и бытовые проблемы никто не отменял. – И неожиданно спросила: – Вот если бы вы своей жене перестали получку отдавать, что бы она с вами сделала?
