– Но Ирина Максимовна перечисляла Аркадию деньги на карточку.
– Вот и спросите у него, куда он девал эти деньги.
– Это не твоё дело! – заорал на сожительницу Аркадий.
– Ага, не моё дело?! – не осталась она в долгу. – А как кормить тебя, поить, обстирывать, так моё?!
– Ты сама в меня вцепилась, как клещ!
– Я в тебя?!
– А то! Сколько раз я предлагал съехать? А ты ни в какую!
– Куда бы ты съехал?
– Уж нашёл бы куда! Таких, как ты, на каждом углу по десять штук!
Звук звонкой пощёчины прозвучал неожиданно для всех троих.
Аркадий, выпучив глаза, схватился за покрасневшую щёку.
– Ну, знаешь, – прошипел он, – ноги моей в твоём доме не будет.
Мила сама была ошарашена своим поступком.
– Аркаша, я не хотела, – пролепетала она.
– С вами не соскучишься, – выдохнул Наполеонов.
И тут Горбункову прорвало.
– Я знаю, кто убил Ирину Максимовну!
– И кто же? – без особого энтузиазма спросил следователь.
– Муромцев и убил!
– Почему Муромцев? Он не знал о наследстве. Скорее уж убил Аркадий, ведь он был уверен, что унаследует всё после смерти приёмной матери.
– Нет! У Аркаши алиби!
– Хлипкое.
– Почему хлипкое? Если вас не устраивают мои слова, то подтвердит его дружок, что привёз его тем вечером. Да и в клубе наверняка помнят, когда он ушёл. А Муромцев убил Ирину Максимовну, чтобы она не успела помириться с Аркашей и переписать завещание на него.
– А они что, собирались мириться?
– Конечно, – Мила пихнула Аркадия локтем в бок, – Аркадий на днях собирался идти к матери и меня с собой звал. Да, Аркаша?
– Вообще-то да, – протянул слегка обалдевший Аркадий.
– И что же вы так долго тянули с примирением? – поинтересовался следователь.
– Он никак не мог набраться смелости, – ответила за сожителя Горбункова.
– Вот бы никогда не подумал, что он такой застенчивый, – хмыкнул следователь.
– Это он только с виду разбитной, – начала Мила.
– А в душе трепетный, как подснежник, – закончил за неё, не скрывая иронии Наполеонов, и добавил: – Да только ваша версия, голубки вы мои, – никуда не годится.
– Почему это не годится?! – воскликнула Мила.
– Потому что Муромцеву незачем было убивать Селиванову. Он никак не мог знать о наследстве.
– Она могла сама ему сказать, – робко предположила девушка.
– Я в этом сомневаюсь.
– А я нет! – топнула ногой Горбункова.
– Стоп! – Аркадий приложил руку ко лбу, – вспомнил!
– Что вспомнил? – спросила Мила.
– Знал Мишка! Знал!
– Откуда?
– Оттуда! Вы следователь, вот и копайте! – опять завелась Горбункова.
– Цыц! – прикрикнул на неё Селиванов – Я же вам говорю, что вспомнил!
– Ага. Только вы не сказали, что вы именно вспомнили, – не скрывая иронии, улыбнулся Наполеонов.
– А то и вспомнил, что племянник нотариуса учится вместе с Муромцевым!
– Откуда вам это известно?
– Я тогда ещё жил дома, а Мишка только на первом курсе учился и зачем-то забегал к Ирине. Она увидела, что на площадке его какой-то парень ждёт, и велела пригласить в квартиру. Сказала что-то типа того, что негоже человека на лестничной площадке держать. А Мишка в ответ хохотнул, типа того, что тем более такого человека. И сказал, что отец его дружка нотариус.
– Ну и что, – пожал плечами Наполеонов, – мало ли на свете сыновей нотариусов.
– Да я уверен, что это тот самый! Ирина вечно обращалась к знакомым за рекомендациями, когда ей требовались услуги тех или иных специалистов. Вот и этого нотариуса не иначе, как ей Мишка подсунул!
– Хорошо, мы проверим, – бесстрастно проговорил следователь и покинул квартиру Горбунковой.
Уже спускаясь по лестнице, он слышал, как за закрытой дверью продолжают скандалить Мила и Аркадий.
Его всё больше и больше мучили сомнения в невиновности Аркадия Селиванова. Он намеревался повторно проверить его алиби и как следует допросить всех свидетелей.
«Хотя версию с нотариусом тоже не мешает проверить», – подумал он про себя. И только сев в машину, Наполеонов стукнул себя по лбу и обозвал балдой. Какой сын нотариуса?! И как он только позволил навешать себе лапшу на уши! Ведь он собственными глазами видел нотариуса, которая оформила завещание Ирины Максимовны Селивановой. Это была молодая женщина. И даже если у неё есть сын, то он никак не может учиться на одном курсе с Михаилом Муромцевым. В лучшем случае пацан ходит в ясли.
Но для полного успокоения совести Наполеонов набрал номер сотового Муромцева.
– Алло, – отозвался тот.
– Здравствуйте, Михаил, с вами говорит следователь Наполеонов.
– Да, я понял. Слушаю вас.
– Среди ваших однокурсников есть парень, у которого отец работает нотариусом?
– Нотариусом? – удивлённо переспросил Муромцев и, помолчав, ответил: – Нет.
– А у кого-то вообще родители связаны с юриспруденцией?
– С юриспруденцией? – недоумённо переспросил Михаил и вдруг радостно закричал в трубку: – Ну, конечно же! Я вспомнил! У Вадика папа адвокат! Вадик мне вчера говорил, что отца хотел нанять какой-то Дацук. А отец уже занят.
– Понятно, – сказал Наполеонов, – спасибо, вы нам очень помогли.
Эта информация слегка успокоила следователя. По всему выходило, что Селиванов не специально пытался ввести его в заблуждение. Про таких, как Аркадий, обычно говорят – слышал звон, да не знает, где он.
Следователь представил себе отчаяние Селиванова и его подружки. Он даже слегка пожалел его – несчастный пацан, всю жизнь шёл за морковкой. И вот она уже перед самым носом. Только рот открой. И бац! Нет морковки! Можно сказать, изо рта вытащили. Только, если рассуждать логически, Селиванов сам свою морковку выплюнул. Не надо было плевать в колодец, из которого собирался напиться, другими словами, не воротил бы нос от приёмной матери и был бы при деньгах.
Остаётся только решить вопрос, убивал ли Аркадий Ирину Максимовну или её убил кто-то другой.
Он сам не заметил, как свернул на шоссе, ведущее к коттеджному посёлку. И, уже подъезжая к дому Мирославы, вспомнил, что не позвонил и не предупредил о своём приезде. Но он ведь и не собирался сегодня к ней ехать. Выходит, что его машина сама привезла его к дому подруги.
«А что, – подумал Наполеонов, – говорят же, что ноги сами привели. Так почему бы то же самое не сказать о машине?» Когда перед ним распахнулись ворота и он въехал на подъездную дорожку, в голове промелькнула мысль – надо было хотя бы хлеба и колбасы купить. И тут же – колбасы, пожалуй, не стоило покупать, а то у Мирославы хватит ума отходить его этой колбасой по шее. Не переставая что-то сердито ворчать себе под нос, он вошёл в дом.
