А детям даже в голову не приходило считать себя двоюродными братьями и сёстрами, все они считали друг друга родными.
Всё это братья считали редким везеньем и тщательно оберегали мир и согласие в своей большой семье.
– Послушай, Слава, – сказал младший брат, – я вот думаю, что деньги у них не надо было брать, – он вопросительно взглянул на старшего брата.
Тот согласно кивнул и ответил:
– Олежка, если бы мы не взяли этих денег, то нанесли бы Мише, да и его девочке болезненное оскорбление.
– Наверное, ты прав, – вздохнул Олег Петрович грустно.
– Но выход есть, – быстро проговорил Станислав Петрович.
Младший брат посмотрел ему в глаза и старший продолжил:
– Мы присовокупим эти деньги к свадебному подарку.
– Ты думаешь, что они нас пригласят? – засомневался Олег Петрович.
– А почему нет, – пожал плечами старший брат, – насколько я знаю, у Мишки никого из родных не осталось. А мы ему не такие уж далёкие люди, знает он нас с детства. А теперь ещё, глядишь, и компаньонами станем.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Олег Петрович, но на всякий случай всё же уточнил: – А если вдруг всё-таки не пригласят?
– Сами напросимся, – уверенно проговорил Станислав Петрович.
Последние лучи заходящего солнца освещали комнату. Вероника и Михаил лежали на диване, тесно прижавшись друг к другу, и каждый из них думал о своём. Вероника уже начала засыпать, когда Михаил неожиданно схватил её за руку и, склонившись над её лицом, жарко прошептал:
– Ты ведь никогда не бросишь меня? Бубенчик! Скажи, что никогда!
– Миша, что с тобой?
– У меня никого, кроме тебя, не осталось, понимаешь, никого!
– Понимаю, – тихо ответила она и ласково погладила его по щеке своей узкой ладонью.
Он перехватил её руку и прижал к губам.
– Вероника, скажи, что никогда!
– Никогда, Миша, никогда! – Она обняла его за шею и зашептала прямо в ухо: – Я обещаю, что мы всегда будем вместе.
Он выскользнул из её объятий и упал на спину, из-под его опущенных ресниц медленно скатилась слеза.
И Вероника неожиданно остро ощутила боль, которую испытывал он. Ведь у него действительно никого больше не осталось на свете, кроме неё. Это у неё есть он, Миша, мама, папа, бабушка, дедушка, тёти, дяди, двоюродные братья и сёстры. А у Миши никого! И она только сейчас это осознала и поняла.
Вероника поцеловала любимого в губы, а потом положила голову ему на грудь и вскоре почувствовала, как его пальцы нежно бродят в её волосах, перебирая и гладя пряди.
– Ты хороший, – прошептала она тихо, – ты самый хороший.
– И ты самая, самая. Мой Бубенчик. Мой любимый Бубенчик.
Так они и заснули, не отрываясь друг от друга.
Глава 20
День перетекал в вечер, вечер сменяла ночь, а ночь прогоняло прочь утро. Полицейские будни текли равномерно, практически не обращая внимания на то, какое время суток стоит за окном.
Но у старшего лейтенанта Аветика Григоряна иногда появлялись сомнения в том, что время течёт размеренно. Особенно это ощущение неравномерности обострялось у него после бессонной ночи. Хотя, по мнению оперативника, это ощущение должно быть знакомо любому здравомыслящему человеку. Вот, например, вы ложитесь спать в одиннадцать вечера и вскакиваете в шесть утра. Какое у вас ощущение? Правильно, вам кажется, что ночь пролетела как одна минута. Вроде бы только закрыл глаза, уронил голову на подушку, и на тебе! Уже звенит будильник.
И совсем другое дело, если ты всю ночь на дежурстве, глаз сомкнуть нельзя, а время тянется и тянется, словами их восьмидесятилетней соседки по даче, как старая резинка от трусов. Хотя там вроде и тянуться уже нечему.
Однако учёных этот животрепещущий вопрос, к огорчению молодого оперативника, по всей видимости, абсолютно не занимал. Аветик тяжело вздохнул, но тут в голову ему пришла утешительная мысль, что вот-вот его дежурство окончится и он отправится отсыпаться домой. Но сначала навернёт тарелку маминых пельменей по-армянски. Называются они «бораки» и отличаются от русских тем, что фарш для начинки предварительно обжаривается. А как их готовит мама! Аветик зажмурил глаза и почувствовал, что его рот заполняется слюной. Он быстро достал из кармана конфетку и сунул её в рот. «Нет, так дело не пойдёт, – сказал он сам себе, – мечтать буду после», – и старший лейтенант снова углубился в просмотр сводок происшествий десятидневной давности.
Идею их просмотра начальнику их отдела подкинул неугомонный следователь Наполеонов. Он так и сказал:
– И делу польза, и оперативники спать на дежурстве не будут.
«Можно подумать, что они спят», – сердито подумал Аветик и продолжил читать:
«Задержанный за дебош в клубе «Три устрицы» Матвей Павлович Пятков утверждает, что драку начал Свиридов. После того как девушка Пяткова отказалась с ним танцевать, он обозвал её. Пятков, естественно, заступился, а тот плеснул в него вином. Началась драка.
– Кто это может подтвердить? – спросили его в полицейском участке.
И Пятков ответил – да тьма народу…
Когда же ему предложили конкретно перечислить свидетелей пофамильно, он выдал длинный список не только фамилий, но и просто имён и прозвищ».
Взгляд Аветика зацепился в этом списке за знакомую фамилию Аркадий Селиванов, Григорян протёр глаза, – конечно, это может быть совпадением. Но чтобы имя и фамилия совпадали полностью…
Аветик вздохнул – бораки и сон откладывались на неопределённое время. Он должен проинформировать об обнаруженной информации Воеводину. А она уже потом сама пусть со следователем разбирается. Однако Василиса Никитична придёт не раньше восьми утра. Бум ждать, как говорил в таких случаях большой оптимист и шутник судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов.
Впрочем, второй их патологоанатом Руслан Каримович Шахназаров был не меньшим весельчаком, чем Илинханов.
«Интересно, – подумал Аветик, – особенности их работы, что ли, на них так влияют. И клиенты у них спокойные, не буянят и даже не хамят. Вот оттого и нервы у них в полном порядке».
Пока Григорян предавался размышлениям, время прибавило скорость и пролетело незаметно. Аветик спохватился, что Воеводина уже, скорее всего, на месте. Он забыл ей позвонить и сразу бросился к кабинету. И как только раздалось знакомое «войдите», он влетел в кабинет пулей.
– Товарищ подполковник!
– Чего ты орёшь, – поморщилась Воеводина, – и сколько раз тебе говорила, чтобы ты называл меня по имени отчеству.
– Извините, товарищ подполковник, то есть Василиса Никитична, – шёпотом проговорил Аветик.
Ему нравилось называть её подполковником. Он гордился, что работает под её началом. Воеводина была ещё совсем молодой женщиной, и ей бы никогда не дали подполковника, если бы она не спасла чужие жизни, рискуя своей собственной. Она и в командировку-то в Чечню буквально напросилась. И в итоге три пули по чистой случайности или благодаря её ангелу-хранителю не задели её сердце, полгода по госпиталям и санаториям и присуждение звания подполковника. Поначалу-то её хотели комиссовать, но она отстояла своё право продолжить служить. И как не гордиться таким начальником отдела.
