– Я не считаю звёзды, а просто смотрю на них.
– Значит, что-то типа астронома.
Старушка, видя, что её внука не ругают, успокоилась, сложила руки на животе и присела на пуфик.
– Ты мне вот что лучше скажи, – продолжил Славин, – ты ведь не постоянно на небо смотришь?
– Нет.
– Значит, и на то, что во дворе делается, тоже?
– Бывает иногда, – неохотно признал Яша.
– А ты можешь мне сказать, видел ли ты кого-то поздно вечером, – Славин назвал число и день недели.
– Всех, что ли, перечислять? – приняв солидный вид, спросил мальчик.
– Желательно.
Мальчик упомянул сестру-сиделку, собачников и вдруг сказал:
– Ещё тётенька из среднего подъезда в доме напротив пришла домой.
– Какая тётенька? – насторожился оперативник.
– Я фамилию её не знаю, а зовут её Мила.
– Откуда ты знаешь её имя?
– Так зовёт её парень, который с ней живёт.
– Так это, наверное, Горбункова Людмила, – вмешалась в разговор бабушка.
– Ты помнишь, как она была одета? – спросил оперативник.
– В светлом чём-то.
– В платье? В костюме?
– Наверное, в костюме, – неуверенно проговорил ребёнок.
– А плаща на ней не было?
– Нет, – покачал головой Яша.
– Ты уверен, что это была Мила?
– Уверен. У меня зрение хорошее, – похвастал Яша, – а дедушкин бинокль всё приближает так, словно тётенька тут вот стояла, – он указал на место рядом со стулом по другую сторону стола.
– Хорошо, спасибо тебе, – Славин подошёл к мальчику, и Яша встал со стула. Оперативник пожал ему руку и спросил: – Ты разрешишь ещё обратиться к тебе, если понадобится?
– Приходите, – великодушно разрешил Яша.
Славин попрощался с бабушкой и внуком и, пока шёл к двери, услышал голос Яши:
– Вот, а ты ругаешься за то, что я дедушкин бинокль беру. Полицейский мне руку пожал.
– Всё равно не дело это в бинокль за всеми подглядывать. Ты же не сыщик какой-то и не шпион!
– Так я же за птичками смотрю и за звёздами, – весело рассмеялся Яша.
Славин, конечно, не одобрял Яшино занятие, но ругать его не стал, чтобы не напугать парня и не отбить у него охоту помочь полиции, если такая помощь понадобится.
Следователь внимательно прочитал отчёты оперативников и пришёл к выводу, что, увы, всё это нельзя назвать доказательствами.
Вечером он решил поделиться своими сомнениями с Мирославой, и она согласилась с ним:
– Да, показания ребёнка суд учитывать не станет. А показания пенсионера-закройщика адвокат подвергнет сомнению, сославшись на то, что пенсионер сам признаёт, что видит он плохо. Горбункову заметил, когда был без очков. А узнавание по силуэту для суда не довод.
– И что же тогда?
– А то, что она не могла возвращаться пешком, общественный транспорт уже не ходил, значит, её кто-то подвёз, надо найти этого человека.
– Легко сказать найти, – вздохнул Наполеонов, – это же то же самое, что искать иголку в стоге сена.
– Не думаю, что то же самое. Хотя, конечно, найти нелегко. Но надо что-то придумать.
– Вот и придумай, – проворчал Шура и отправился спать.
Морис сложил в мойку грязную посуду, посмотрел на призадумавшуюся Мирославу и не стал её окликать. Она сама спустя две минуты поднялась с дивана, подошла к нему.
– Давай помогу.
– Не стоит, – улыбнулся он, – лучше погрузитесь опять в свой мыслительный процесс.
– Ой, тут ничего хитрого не придумать, – сказала она, – начнём с простого, так что давай мой, я буду вытирать, – и она сняла с его плеча полотенце.
Глава 23
На следующее утро они, в самом деле, начали с самого простого, с того, с чего обычно начинают оперативники, с обхода территории, находящейся поблизости от дома Ирины Максимовны Селивановой.
Сам район элитной застройки они оставили на потом. Детективы решили, что если Горбункова была у Селивановой, то приехала к ней она, скорее всего, на последнем или предпоследнем автобусе. Остановка находилась в метрах ста от дома Селивановой. А вот уехать Горбункова могла только на частнике. Но вряд ли она стала ловить его рядом с домом убитой женщины, где живут обеспеченные люди. Да и не станет владелец крутого автомобиля подвозить куда бы то ни было голосующую ночью девицу.
Значит, ей пришлось искать транспорт за пределами этого района.
Не исключено, что Горбункову могли видеть официанты кафе, расположенных рядом, которые иногда выбегают покурить. Хотя курящих официантов с каждым годов всё меньше. Однако поспрашивать их не помешает. И они нашли целых двух официантов, выходивших на улицу в тот вечер. Но ни один из них не опознал по фото Горбункову.
Детективы присоединились к оперативникам. Морис предложил на всякий случай обойти расположенные поблизости круглосуточные магазины. Им удалось уговорить охранников дать им просмотреть записи камер, сделанные тем вечером и ночью. Но ни одна из них не зафиксировала Людмилу Горбункову.
– Не улетала же она отсюда на метле! – вырвалось у Мирославы.
– Если она сюда вообще приходила, – тихо обронил Морис.
– Не отнимай у меня надежду! – взмолилась Волгина, и Морис шутливо поднял руки, показывая, что он сдаётся.
Горбункова могла просто не подходить ни к кафе, ни к магазинам. Вполне вероятно, что именно из опасения попасть на камеры.
– Это вполне возможно, – согласился Миндаугас, – если, как вы утверждаете, она неглупая девушка.
В это время взгляд Мирославы упал на будку сапожника, прячущуюся в промежутке между двух блочных домов застройки прошлого века.
Морис поймал её взгляд и предупредил:
– Сапожник до темноты не засиживается и уж точно по ночам не работает. И поэтому он никак не мог видеть Горбункову.
– Я знаю, – сказала Мирослава, – но всё-таки я загляну к нему. – Она не стала ссылаться на свою интуицию.
Морис пожал плечами.
– Если не возражаете, я подожду вас в машине.
– Подожди, – согласилась она.
Сапожник оказался пожилым мужчиной с густой шапкой абсолютно седых волос. И лишь по цвету его бровей можно было догадаться, что в молодости он был шатеном.
– Здравствуйте, – поприветствовала его Мирослава.
– Здравствуйте, – доброжелательно отозвался он и, посмотрев на её пустые руки, перевёл глаза на её лицо. – Так вы ничего не принесли? – спросил он.
