– И вы позвонили?
– Конечно! Такой мужчина! Такие чувства!
Мирослава не стала выпытывать у Ольги, откуда ей известно, какие чувства испытывал Трифонов. И так было понятно, что это девичьи фантазии. Вместо этого она спросила:
– И что же, Гордей Тимофеевич пришёл снова?
– Конечно! Перед самым закрытием! И снова с букетом цветов.
– И что же Люция?
– Покочевряжилась немного, но ушли они вместе. И как я догадалась, начали встречаться. Разве можно было простой бедной девушке устоять перед таким шикарным мужчиной?! – снова, не сдержавшись, воскликнула Ольга.
– А что, Люция была бедной?
– Ну, не богатой же! Я не имею в виду, что она была буквально нищей, штопала колготки и замазывала ваксой дырки на туфлях, как любили писать об этом классики позапрошлого века.
Мирослава не стала говорить девушке, что в девятнадцатом веке колготок не было и в помине.
Ольга продолжила:
– Она была обычной девушкой, приехала из другого города, квартиру снимала, а на это уходит немало денег. Например, мне легче, я местная! – гордо заявила Ольга. – Меня с работы бабушка встретит, обогреет, накормит. Мама опять же работает. Тоже какие-никакие деньги. А Люция одна, как перст! Так что никакого резона отвергать ухаживания Гордея Тимофеевича у неё не было.
– Разумно, – поощрительно кивнула Мирослава.
– Ещё бы! Вы видели, какую машину ей купил Трифонов?
– Нет пока.
– И квартиру он ей купил. Обещал свозить на курорт в Испанию! Все её капризы оплачивал. Она сразу же стала лучше одеваться! А потом вообще! – Ольга округлила глаза.
– Что вообще?
– Предложил ей выйти за него замуж.
– Но он же был женат, – осторожно вставил Морис.
– Ерунда, – отмахнулась девушка, – долго разве в наше время развестись.
– Дурное дело не хитрое, – проговорил себе под нос Миндаугас по-литовски.
– Что вы сказали? – удивлённо переспросила Ольга.
– Ничего, это я сам с собой разговариваю, – ответил он.
– Вам ещё рано самому с собой разговаривать, – весело прокомментировала разрумянившаяся Ольга. Сказывалось действие дорогого французского вина, которое Миндаугас не забывал подливать в бокал девушки.
Ольга и сама это заметила.
– Ой, как меня развезло, как же я теперь домой доберусь, – забеспокоилась она.
– Не волнуйтесь, – утешил её Морис, – мы довезём вас до подъезда.
– Ну, если только так.
– Ольга, – попыталась вернуть её к реальности Мирослава, – как сама Люция относилась к Гордею Тимофеевичу и к идее брака с ним?
– Она влюбилась в него как кошка! Вот что я вам скажу, – со знанием дела проговорила Ольга. – Но вот замуж идти она за него сначала не хотела.
– Почему? Старый?
– «Вам что, варить его, что ли», – ответила ей Ольга словами одной из героинь известной советской комедии.
– Варить не варить, – Мирослава сделала глоток вина из своего бокала, – но, как говорят в народе, и в работе, и на ложе лучше помоложе.
– Ох уж мне эти русские поговорки, – отмахнулась от неё Ольга, – они ещё утверждают, что с милым и в шалаше рай. – Девушка озорно рассмеялась.
«Кажется, Морис перестарался», – подумала Мирослава и спросила:
– Что же было причиной нежелания Люции идти замуж за любимого человека?
– Так его брак и был причиной! Люция говорила мне, что очень боится разрушать чужое гнездо. Вроде бы её прабабка увела мужчину из семьи, и вся жизнь у неё после этого пошла наперекосяк.
– Это могло быть простым совпадением, – предположила Мирослава.
– Так и я ей про то же говорила, а она всё боялась!
– Но потом передумала?
– Да, – кивнула Ольга, – после того, как жена Гордея Тимофеевича при всём честном народе её за волосы оттаскала.
– Вы не знаете, вопрос о разводе был уже решённым?
– По словам Люции, да. Я и сама думаю, что Гордей Тимофеевич очень хотел на ней жениться.
– Люция по-прежнему жила на съёмной квартире?
– Ну что вы! – возмутилась Ольга. – Гордей Тимофеевич купил ей квартиру.
– Вы адреса не знаете?
– Почему же не знаю, – снисходительно ответила девушка, – Люция нас всех на новоселье приглашала. Даже Вероника Олеговна была. Мы решили не мелочиться, собрали деньги, большую часть, конечно, Кудрявцева дала, – призналась она великодушно, – и купили Люции отличный телевизор!
– Здорово! – восхитилась Мирослава. И это при том, что в коттедже детектива не было вообще никакого телевизора. Волгина придерживалась того мнения, что он ворует время, которое можно потратить на чтение или на другие полезные дела.
Наполеонов же придерживался того мнения, что в современной жизни не телевизор обкрадывает людей с наглой беспардонностью уверенного в своей безнаказанности гангстера, а интернет. Он даже стихотворение по этому поводу сочинил и спел его под гитару.
Интернет у нас как рабство!
Тот, кто прочно в нём сидит,
Проворонивает счастье,
Мимо жизнь его летит!
И уносит без оглядки
Дружбу, нежность и успех,
Поцелуй томленья сладкий
И зовущий звонкий смех.
Дуновение из чащи
Расцветающей весны.
А взамен живого счастья
Только чьи-то полусны.
Хитроумный и жестокий,
Сладкоречием богат,
С жертв своих не сводит ока,
Чтоб на свой настроить лад.
Встрепенись! Открой пошире
Душу и глаза свои!
И познай в реальном мире
Смысл и жизни, и любви!
Морис, в свою очередь, согласился с Шурой, что нелюбовь к телевидению в данный момент не актуальна, так как время сейчас воруют соцсети.
– Угу, – сказали ему Мирослава и Шура дружно, порадовавшись в душе за себя, так как ни Шура, ни Мирослава ни в одной соцсети не состояли.
– Вы помните адрес квартиры Люции? – спросила меж тем Мирослава девушку.
– А то как же, – ответила та и быстро назвала его.
Оба детектива так же быстро его запомнили.
– А где Люция жила до переезда в новую квартиру?
– На съёмной.
