Казалось, все должны были вздохнуть с облегчением, но после ее ухода игра разладилась и увяла. Видимо, училка, несмотря на свои странности, была тут главной заводилой.
Все начали расходиться, мы с Никитой тоже направились к своей каюте, искренне надеясь, что родители еще не разыскивают нас по всему теплоходу со служебными собаками.
– Ну? – требовательно спросил он.
– Что «ну»?
– Выкладывай, что узнала!
Я вздохнула. Как признаться, что я ничего не узнала, а, наоборот, только еще сильнее все запутала?
– И почему у тебя чья-то куртка?
* * *
Лестница пропиталась влагой, туго переплетенные перекладины скользили под руками, впиваясь в ладони, но Данька старался не обращать внимания на боль. Назад пути не было – дядька Михаил не зря показал ему нож. А если просто спрыгнуть в воду, его затянет под пароход. Он продолжал еле заметно, но все же двигаться: по легкому подрагиванию борта Данька чувствовал обороты винта и вовсе не хотел оказаться под ним. Пароход до предела сбросил скорость, но полностью не остановился.
Все же подняться по лестнице не составило для него труда – даже по веревочной, свисающей с борта парохода прямо над водой. Ее, конечно, придерживали снизу, но Данька привык рассчитывать только на себя.
Дядька знал, что делал, когда поручал ему это опасное дело и отправлял на пароход первым – все знали, кто в деревне самый ловкий и гибкий, хотя брат отца всегда и всем рассказывал, какой нескладный у него племянник, бестолковый неумеха и просто блаженный. Странно было, почему его не трогали до сих пор и взяли с собой лишь сегодня…
Впрочем, ничего странного. Большой пассажирский пароход стал их целью только сейчас. Видимо, слишком много поставлено на карту. Это тоже не его слова: так говорил герой приключенческого романа, страницу с отрывком из которого Данька бережно хранил.
Его руки коснулись палубного ограждения, влажного от висевших в воздухе капель тумана или дождя, и едва не соскользнули, но он успел перехватиться за веревочную перекладину. Осторожно подтянувшись, Данька перемахнул через низкие перила и бесшумно приземлился на палубу.
Он замер и прислушался. Все было тихо, его появление осталось незамеченным. Правда, это ненадолго… Данька почувствовал, как снова задергалась лестница, и на несколько шагов отступил от борта. Больше всего он сейчас хотел бы слиться с темнотой, стать ее частью. Но отчетливо понимал, что его роль еще не сыграна, это только начало…
Глава 9
Морская болезнь
Ночь прошла относительно спокойно. Когда мы вернулись, родители уже легли и, к счастью, не вышли нас встречать.
– Видели, сколько времени? – только и сказала мама из-за двери. – Быстро ложитесь!
«Видели, сколько нам лет?» – хотелось ответить мне, но я, конечно же, не стала этого делать.
Куртку Данилы мы запихнули в шкаф под пледы, валявшиеся там на случай внезапного похолодания. Некоторые щеголяли в таких прямо по палубе, напоминая иллюстрацию из учебника истории про пленных французов после войны 1812 года, но мы пока ни разу ими не воспользовались. И вот теперь пледы неожиданно пригодились.
Я думала, что долго не смогу заснуть, но отрубилась практически мгновенно. Возможно, потому, что теплоход наконец-то спокойно стоял на месте. В нашей каюте, конечно, ничего не скрипело и не вибрировало, но движение все равно неуловимо ощущалось, и с непривычки это здорово мешало. Правда, только мне – Никита обычно дрых как убитый, и мне с трудом удавалось растолкать его к завтраку.
В вечерней суматохе я снова забыла задернуть шторы и выключить радио, но все равно проснулась раньше официального подъема. Не торопясь вставать, я лежала и с опаской смотрела на окно, из которого лился мутный серый рассвет. Интересно, что еще я надеялась за ним увидеть?
Гораздо сильнее меня взволновало другое – теплоход явно больше не стоял на месте! Мы двигались, и, насколько я могла судить, с весьма приличной скоростью. Надо было встать, высунуть нос на балкон и оценить, что творится за бортом, но я никак не могла подняться: казалось, в постели я в большей безопасности.
Пересилив себя, я откинула одеяло и решительно встала, но меня тут же качнуло, и я чуть не повалилась обратно. Что происходит? Голова вроде не кружится… Выровняв свое положение в пространстве, я наконец осознала – да это же теплоход качает так, что трудно стоять на ногах!
Добравшись до окна, я выглянула за него и оцепенела: мы были в море. Никаких берегов не наблюдалось даже на горизонте, за бортом расстилалась бескрайняя водная гладь, по которой катились высокие волны с белыми гребешками. Небо казалось таким же серым, и две стихии практически сливались, вдобавок, судя по брызгам на стекле, шел дождь. Хорошо, что я не оставила куртку Данилы на шезлонге.
С балкона можно было увидеть больше, но я остереглась выходить: соваться туда неодетой явно не следовало, вдобавок не хотелось никого разбудить и заморозить мирно спящего брата – судя по волнам, ветрище снаружи дул неслабый.
За моей спиной раздались птичьи трели, и я едва не подпрыгнула от неожиданности.
– Доброе утро, дорогие путешественники! – поприветствовал нас радостный голос диктора из радиоприемника. – А оно действительно доброе, потому что у меня для вас отличные новости: ночью погода улучшилась, и было получено разрешение покинуть место стоянки. Мы вышли в Ладожское озеро и сейчас движемся с максимально возможной скоростью, направляясь к острову Валаам, где у нас с вами состоятся увлекательные экскурсии.
Никита завозился и простонал:
– Выключи! – но я и не подумала выполнять его распоряжение.
В кои-то веки речь зашла о чем-то по-настоящему интересном и важном. И я не ошиблась.
– Шторм немного утих, но озеро все равно неспокойно, поэтому мы ощущаем незначительную качку. Пусть вас ничего не беспокоит, никакой угрозы это не представляет: высота волн составляет всего два метра, а наш теплоход спокойно выдерживает до четырех…
Я ахнула и повернулась к брату:
– Ты это слышал?
Он отмахнулся:
– Выруби и дай поспать!
– Как ты можешь спать, когда тут такие новости, – возмутилась я. – Неужели не хочешь посмотреть на двухметровые волны?
– Успею еще, – проворчал он, натянув на голову подушку.
– Но во избежание неприятных происшествий просим вас быть особенно внимательными и осторожными, – продолжал ласково вещать диктор. – Уберите с открытых полок чашки, стаканы и другие хрупкие предметы, чтобы не лишиться милых сердцу сувениров, которые вы, возможно, уже успели приобрести…
Я оглянулась, но никаких сувениров на открытых поверхностях не обнаружила, видимо, все они хранились в родительской спальне. Чашки и стаканы мирно стояли на тумбочке и лишь слегка подрагивали, издавая мелодичный звон. На первый взгляд им ничего не угрожало, и я не стала их никуда убирать.
