– Встань сейчас же!
Девчонка медленно поднялась, машинально отряхнула колени. Теперь кровь выступила и на подоле – видимо, она опять упала на осколки разбитого стекла.
– Сделайте что-нибудь! – вскрикнула она, не обращая внимания на порезы.
Похоже, пока от отчаяния она не чувствовала боли, но потом ей явно придется несладко – он знал это по себе. Если только наступит это «потом»…
– Тихо! – шепотом бросил Данька и прислушался к происходящему в каюте, но оттуда больше не доносилось ни звука.
Он по-прежнему держал девчонку за руку, чувствуя, какая она холодная и влажная.
На палубу шагнул дядька Михаил, окинул их диким взглядом.
– Пусть она заткнется, – не глядя на девчонку, велел он и поморщился: – Орет так, что на всей Ладоге слышно. А если не замолчит, то вот, держи.
Он бросил Даньке нож, и тот ловко поймал его. Дядька снова скрылся в коридоре, а парень перевел взгляд на пленницу. Та мелко дрожала и смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых опасно плескалось безумие.
– Да не трясись ты, – тихо приказал он. – Никто не собирается никого убивать…
Глава 13
Туман
Мы вышли из кладовки, и я сразу ощутила, насколько в машинном отделении жарче и сильнее гул.
– Подожди здесь, – бросил Данила и скрылся за углом.
Я осталась в полном недоумении. Тоже мне, герой-спаситель! Впрочем, он быстро вернулся и доложил:
– Странно, на посту управления никого нет.
В ответ на мой непонимающий взгляд он пояснил:
– Там обычно старший механик дежурит и два моториста. А сейчас пусто.
– Может, вышли? – предположила я.
– Все одновременно никак не могли уйти, это запрещено инструкцией, – сказал он. – Мало ли что случится. Кто-то всегда должен наблюдать за показаниями приборов.
– И что это значит?
– Это значит, что за работой двигателей, дизелей и генераторов теплохода никто не следит.
– Но мы же не стоим на месте? – спросила я. – Шум адский, то есть двигатели работают? Теплоход плывет…
– Идет, – машинально поправил Данила.
– Что? – в первый момент не поняла я.
– Теплоход ходит, а плавает…
– Я ваш профессиональный жаргон знать не обязана, – с обидой перебила я.
– Это не жаргон, просто так принято.
– У кого принято?
– Да у всех моряков и речников тоже.
– То есть мы пошли в круиз? – издевательски уточнила я.
– Конечно, все так говорят, даже менеджеры в офисе продаж. Разве вы не слышали, когда путевку покупали?
– Не знаю, этим родители занимались.
– Ну да, – насмешливо протянул Данила. – Я забыл, что ты у нас из мажоров. Люкс на шлюпочной палубе, как же!
– А ты не завидуй, – отбрила я. – Нравится полы драить, вот и продолжай.
– Представь себе – нравится!
Мы замолчали. Только сейчас я заметила, что он тяжело, прерывисто дышит, и спохватилась:
– Дан, тебе плохо?
Он взглянул с новым интересом:
– Как ты меня назвала?
Я смутилась, но, не подавая вида, повторила:
– Дан… А что?
– Странно звучит. Так меня еще никто не называл.
– Да ладно! – усомнилась я. – А какое уменьшительное от Данилы? Или ты по документам вообще Даниил?
– Без всяких уменьшительных, просто Данила.
– Всегда? – не поверила я. – А мама тебя как ласково называет?
– Так же. Она с раннего детства настаивала на полном имени и первая подавала пример.
– Ну извини, не знала.
– Да ладно, я не против, – ухмыльнулся он. – Пусть будет Дан. Мимимишно звучит.
– Просто божечки-кошечки, – согласилась я.
Кажется, мы сознательно тянули время, помимо воли опасаясь того, что ждет нас наверху.
– Идем? – наконец спросил Данила.
Я кивнула. Ясно, что в машинном отделении мы не отсидимся, рано или поздно призраки пиратов доберутся до нас и здесь. Если уже не добрались. Иначе как объяснить отсутствие на рабочих местах членов команды?
Мы поднялись в служебное помещение и вышли к ресепшену. За стойкой было пусто, рядом с ней тоже никого не наблюдалось. Я взглянула на часы в виде штурвала, висевшие на стене, и мимолетно удивилась: оказывается, прошло совсем немного времени. А по ощущениям мы провели в заточении несколько часов…
Может, я ошиблась? Снова посмотрев на циферблат, я в первый момент даже не поверила своим глазам: стрелки оказались уже в другом положении. Я моргнула и явно зря: теперь перед глазами вообще все расплывалось, как в тумане. Впрочем, это и был туман – он расползался по холлу, скапливаясь в углах и рассеиваясь на свету, искажая очертания предметов и скрываясь в коридорах.
– Дан, что это? – в страхе спросила я.
– Не знаю, – хрипло ответил он. – Надо на палубу выйти.
Он толкнул дверь, но она не подалась.
– Поднимемся на среднюю, – предложила я. – Я оттуда лодки видела. Ты лестницу осилишь?
– Трап, – снова поправил он.
– Ты опять? – возмутилась я.
– При чем тут я? Просто лестница на судне называется трап.
– Что еще тут у вас есть? – раздраженно осведомилась я. – Камбуз, гальюн?
– Ого, какие познания! – восхитился Данила.
Я вздохнула. Снова мы треплемся, только бы никуда не идти. Хотя, кажется, торопиться некуда, самое интересное мы уже пропустили… Иначе куда все подевались? Не может быть, чтобы за столько времени на огромном теплоходе нам никто не встретился. Ведь еще не поздний вечер… Впрочем, я затруднялась определить, сколько сейчас времени. Цифры на экране телефона мигали и постоянно менялись, а год то и дело сбивался с 2022-го на 1922-й, и я сомневалась даже в электронных мозгах мобильника.
Данила хоть и умничал, и к лестнице подходил весьма уверенно, но на первой же ступеньке остановился, вцепившись в перила. Или они на теплоходе тоже как-то по-другому называются?
Подбежав, я подхватила его под локоть здоровой руки:
– Что?
– Ничего, просто голова закружилась.
– Может, у тебя сотрясение мозга?
Я ожидала, что он начнет возмущаться и доказывать, что с ним все в порядке, но Данила неожиданно подтвердил:
– Может.
Что за человек? Нет бы успокоить девушку.
Он выдернул руку:
– Ладно, идем.
