– Они хотя бы моего размера.
Данька не стал больше спорить, просто закинул наши вещи в такую же каморку, из какой мы недавно вышли.
– А в этом здании нет своего сторожа?
Я озиралась по сторонам, но мало что удавалось разглядеть. Не поняла даже, имеются ли потолки – стены уходили вверх, и их очертания терялись в темноте.
– Обычно есть, но сегодня меня попросили его подменить, – пояснил Данька. – Особняк в нашем полном распоряжении.
– Разве? – усомнилась я. – Огромное здание так плохо охраняется?
– А что здесь брать? Одни конторы.
Я огляделась:
– Может, тут сокровища спрятаны. Еще с дореволюционных времен.
– Дались вам всем эти сокровища! – с досадой бросил Данька. – А откуда им взяться, если тут и раньше контора была? Страховое общество «Россия», я же рассказывал. Никаких князей и графов не водилось, некому сокровища прятать.
– В страховом обществе и не было денег?
– Старые деньги давно в бумагу превратились, – пояснил он, – даже если бы они в этом здании хранились. Но когда общество расформировали, отсюда все забрали, даже чернил не осталось, не говоря уже про мебель или, там, несгораемые шкафы.
Один сомнительный момент царапнул меня в его рассказе, зацепился за край сознания, но я не могла уловить, что именно показалось странным.
– Идем, – позвал Данька.
Мы прошли узким коридором и оказались в огромном холле. Я узнала его – именно сюда мы прибывали на бал… За сто лет он не слишком изменился, насколько можно было судить в темноте. Разве что стал немного меньше: часть холла отгородили под гардероб и другие подсобные помещения.
Мои шаги гулко отдавались в тишине. Я старалась наступать на носки, но Данька все равно недовольно морщился:
– Постарайся не топать. Твои каблуки даже на чердаке услышат.
Я в душе признавала его правоту, но соглашаться не собиралась.
– Надо было в валенках остаться?
– Лучше уж в валенках, они бесшумные.
– Не у всех такой острый слух, как у тебя, – огрызнулась я. Меня посетило одно подозрение, и я поспешила его озвучить: – А ты со своими феноменальными способностями не заметил все то, что во флигеле происходило? Мы там немало шума подняли, да и Севка с его бандой тоже не молчали… Глухой бы услышал!
– Меня не было, – объяснил Данька. – Говорю же: один сегодня на два здания. Выходил осмотреть территорию, ну и сюда заглядывал на всякий случай. А когда вернулся, сразу понял: наверху кто-то есть. Пошел проверять, а там ты…
– Я так сильно шумела?
– Нет, просто у меня такой хороший слух.
Проснувшиеся сомнения он не успокоил.
– Не верится, что одного хилого студента оставили в одиночку охранять огромное здание в новогоднюю ночь, – протянула я.
– За «хилого» спасибо, – усмехнулся он. – А в остальном ты права.
– И в чем причина? – не унималась я.
– В моих, как ты выразилась, феноменальных способностях, – не смутился Данька и остро взглянул в мою сторону: – И вообще: ты меня в чем-то подозреваешь?
Я не спешила отвечать, и он догадался сам:
– Думаешь, я с ними заодно? Утащил вместе со всеми твоего Данилу, а потом как ни в чем не бывало вернулся за тобой под видом спасителя?
– Тебя там не было, – вынужденно согласилась я. – Иначе я бы заметила.
– Может, я сзади стоял. На стреме.
Голова пошла кругом.
– Зачем ты меня в этом убеждаешь? – возмутилась я.
– Чтобы ты увидела всю абсурдность своих обвинений.
Данька говорил как по писаному, и это выбивало меня из колеи. Похоже, он и правда отлично учится и много читает.
Мы миновали холл и теперь поднимались по широкой лестнице, внимательно глядя под ноги. Казалось, совсем недавно Данила встречал меня на верхней площадке. Будто в «Титанике» – я вдруг отчетливо поняла, сцену из какого фильма мне напомнила наша встреча. Или это было сто лет назад? То есть вперед, как в романе Кира Булычева…
Двери в зал оказались закрыты. Данька попытался потянуть на себя тяжелую створку, но она не поддалась. Он осмотрел замок и заключил:
– Его не открывали несколько лет. После революции стало не до балов. Рита, ты точно не ошиблась?
Я точно ошиблась, но не с залом, а кое с чем другим – не с местом, а со временем.
– Конечно, – пробормотала я, ежась от холода. – Кажется, бал откладывается.
«На сто лет», – добавила я про себя и вслух сказала:
– Вы тут даже Новый год не отмечаете.
– А вы у себя в Москве отмечаете?
– О, еще как! – оживилась я.
– И у вас даже выходной первого января?
– Да, и не только. Тридцать первого декабря тоже, и потом десять дней каникул.
– У школьников?
– Да нет же, у всех!
– У всех рабочих? – не поверил Данька.
Мы разговаривали тихо, почти шепотом, но от таких новостей он забылся и слегка повысил голос.
– Тише! – Я испуганно оглянулась, но вокруг по-прежнему было темно и пусто. – Да, у всех каникулы: у школьников, студентов, рабочих, служащих и остальных.
Данька покачал головой:
– Интересно вы там в Москве живете. Я даже не слышал.
Он и не мог этого слышать, но я не стала уточнять, о какой именно Москве идет речь.
Данька снова подергал замок и отряхнул пальцы от пыли:
– Бесполезно, в зал не попасть.
– А ключа у тебя, естественно, нет?
– От внутренних помещений нет. Да нам туда и не надо – понятно, что там никого.
– Ты это слышишь? – с иронией спросила я.
– Слышу, – подтвердил он совершенно серьезно. – Разве что мыши доедают какие-нибудь шторы. Пошли в обход.
Я оглядела стены: вдруг где-то сбоку притаилась потайная дверца? Наткнувшись взглядом на картину, я заметила, что это портрет, но даже не смогла понять, мужчины или женщины… И в это мгновение неожиданно осознала, что меня смутило в Данькиных словах. Я повернулась, посмотрела ему прямо в глаза и спросила:
– А почему ты сказал: «Дались вам всем эти сокровища»? Кто-то еще ими интересовался?
* * *
Природа не могла определиться: начинать уже зиму или еще потянуть с осенью. Данька впервые встречал смену сезонов в городе и никак не мог приспособиться к перепадам погоды. Он старался поменьше обращать на нее внимание, но это не очень хорошо удавалось: здесь они казались более резкими. Если в деревне в сильное ненастье можно было просто отсидеться в избе, то теперь все равно надо выходить: на учебу, на работу.
