— Лукас, — прокричал он, и крепко обнял сына. — Где ты пропадал? Я весь город поднял на уши, что с тобой было? Почему ты мне не отвечал?
— Пап, я все тебе расскажу, но позже, — Лукас с трудом вырвался из его объятий. — Убийца Мартин. Ты должен его сейчас арестовать.
Эллиот не стал слушать семейные разборки и они с Мишель побежали в палату.
— Ты уверен? — спросил шериф.
— Да пап, прошу, просто поверь мне, а потом я тебе обо всем расскажу подробнее.
Они с трудом догоняли Эллиота, который не обращал внимания, на проходящих мимо врачей гнал по белым коридорам как сумасшедший.
Добежав до палаты 288, Эллиот моментально открыл дверь и замер на месте.
Комната оказалась пуста…
***
На протяжение часа шериф с полицейскими прочесывали больницу, все подсобные места, и ближайшую территорию к зданию, но Мартина нигде не было. Он смог сбежать буквально за несколько минут, и залечь на дно так, словно его никогда и не было.
Приехав в участок, ребята устало рухнули на диван и каждый ушел в свои мысли.
Шериф закурил сигару, начиная что-то судорожно вбивать в поисковую базу.
— Ни одного привода в полицию, прекрасные характеристики со школы, замечательные родители, — бубнил он себе под нос, продолжая выпускать дым. — Что произошло с этим парнем дальше, непонятно. Мартин всегда мне казался самым ответственным в вашей компании.
— В этом виноваты мы, — признался Эллиот.
— Может не стоит, — испугавшись, перебила его Мишель.
— Уже нечего скрывать, все зашло слишком далеко, — он сильно выдохнул. — Я могу закурить?
В ответ шериф протянул ему пепельницу.
— Все началось с того, что мы решили собраться в загородном доме в канун прошлого Рождества, — сделав несколько затягов никотина, проговорил Эллиот, словно находился на исповеди. — Мы как всегда выпивали, веселились и стали играть в игру «правда или действие». Все были пьяны и толком уже не соображали, что делали. В одном из конов Мишель загадала Мэлани раздеться перед нами. Она могла отказаться, но почему-то этого не сделала. И оказавшись практически обнаженной, Лукас стал смеяться над ней. И это стало началом конца…
Каждый из ребят, сидящих на диване, опустили головы вниз, осознавая, к чему это привело.
— Мы не сразу поняли, что она покинула дом в ту страшную метель. А когда ринулись за ней, было уже поздно. Все следы были заметены при такой погоде. Мы даже не могли ориентироваться куда нам идти дальше. Вызвали помощь, но эти поиски ни к чему так и не привели.
— Вы же говорили, что это произошло ночью когда вы все спали, — проговорил шериф, осуждающе глядя на них. Ведь тогда, пропажа Мэлани было самым громким делом в этом округе. И ребят часто допрашивали в полиции.
— Мы надеялись, что она вернется. Что сможет как-нибудь выжить. Верили как дети в чудо, а когда уже не осталось надежды на ее спасение, мы побоялись рассказать правду.
— Заведомо ложные показания, — шериф сильно рассердился. — Я мог бы каждого из вас сейчас закрыть на несколько суток и снова возбудить то дело, — Лукас боялся даже поднять свой взгляд на отца.
— Дайте мне отомстить Мартину, — обреченно продолжил Эллиот. — А потом можете закрывать меня хоть пожизненно.
— Ты думаешь, я позволю тебе быть правосудием? Мартина объявили в розыск. Все дороги с нашего округа перекрыты. Он все равно не сможет от нас уйти. Рано или поздно, он окажется здесь передо мной.
Видя грустные лица ребят, шериф немного решил сбавить обороты.
— Ладно, что было дальше? — проговорил он, уже более спокойным голосом.
— После всего этого, Мартин отвернулся от нас и перестал с нами разговаривать.
— Почему его больше всех так ранила ее пропажа?
— Мартин был безответно влюблен в Мэлани, и вроде в то Рождество, у него появилась надежда. Только представьте, он добился того, о чем так долго мечтал, а через считанное мгновенье, у него все это забрали.
— Мотив очевиден, плюс показания Лукаса о выстреле и аналогичные раны на его руке указывают на то, что смерть Нэнси и Эрики, лежит на нем, — немного задумавшись, шериф добавил. — Нужно усилить охрану на корабле и в порту Лас-Верди. Если он промышляет убийства там, то значит рано или поздно попытается снова пробраться на корабль.
В дверь кабинета постучались.
— Я занят, — прокричал шериф, тем не менее, его помощник все равно открыл дверь и заглянул внутрь. — Я же сказал, я занят!
— Шериф, нашли очередное тело, — проговорил он, давая понять, что это намного важнее.
— На корабле?
— Нет, его обнаружили в лесу, — после этого помощник шерифа, посмотрел на лист бумаги, что держал в руках. — Это тело Мэлми Сарен Калиссии. Она недавно приходила к нам и писала заявление о пропаже дочери.
— Что вы сказали? — подскочив с дивана, спросил Эллиот. — Мэлми мертва?
— Да. На ее теле не обнаружено никаких насильственных следов.
Мишель встала вслед за Эллиотом и взяла его за руку.
— Теперь я точно не могу понять, почему… — ее голос задрожал.
— Здесь что-то не сходится, — проговорил Эллиот, прищурив глаза.
— Что ты имеешь в виду? — спросил шериф.
— Если это Мартин, — пояснил Эллиот. — И он хочет отомстить нам за гибель Мэлани, то какой смысл сейчас убивать Мэлми?
Глава 11.
Спустя два дня…
— Здесь красиво, — проговорила Мишель, сидя с Эллиотом в баре. — Вроде ничего роскошного, но так уютно, — она вытерла губы салфеткой. — Знаешь, а это приятно, просто сидеть с тобой в таком заведении, будто у нас свидание.
Эллиот поднял на нее суровый взгляд.
— Не злись, — попыталась объясниться она. — Я хочу сказать, что хорошо быть обычным подростком. Просто гулять и выбираться куда-нибудь вечерами. А не вести расследования.
Она замолчала, сделав несколько глотков джина, и посмотрела на него пьяными глазами.
— Когда все это закончится, мы все равно не сможем быть обычными людьми как раньше.
— Знаешь, — признался Эллиот. — Я даже не помню нашу жизнь до тех событий. Как будто вся наша история начинается с пропажи Мэлани.
Мишель задумалась.
— Хоть это и было слишком давно, я помню, как ты постоянно грубил Нэнси, тем самым пытаясь привлечь ее внимание к себе, — она улыбнулась до боли грустной улыбкой.
— Я был таким кретином рядом с ней. Сколько же боли причинил ей тогда.
— Ты не мог иначе, тогда ты еще не знал, как проявлять свои чувства к девушкам. Но каким бы ты не был раньше, я, — Мишель осеклась, и сразу покраснела.
