Перевозка Франклина в Солт-Лейк-Сити была назначена на 8 ноября. Маршальская служба зафрахтовала двухмоторный турбовинтовой самолет «Мицубиси ЭмЮ-2». Предполагалось, что вместе с Франклином и Дуайером на борту будет пилот, второй пилот и три заместителя маршала.
В предшествовавшие полету дни Дуайер познакомился с моим профилем Франклина и накануне позвонил мне в Куантико – посоветоваться, что и как сделать во время полета, чтобы использовать его с максимальной пользой.
Частный самолет как альтернатива коммерческому рейсу – отличная идея. Я посоветовал Дуайеру составить с пилотами такой план полета, чтобы они оставались в воздухе как можно дольше. Мы знали, что Франклин всегда чувствует себя некомфортно, когда не может контролировать ситуацию.
Подтверждением этому могло служить то, как он обставлял свои преступления. Во время полета его уровень стресса будет высоким с самого начала, следовательно, он будет искать эмоциональную поддержку у тех, кто рядом, в самолете. Единственная сложность заключалась в требовании штаб-квартиры, согласно которому любой разговор о преступлениях должен быть инициирован Франклином добровольно и, если это случится, задокументирован, то есть записан на магнитофон.
Я предложил, чтобы Франклина сопровождал серьезный, авторитетный белый агент из отделения ФБР в Тампе. Сам Дуайер идеально подходил на эту роль. Я посоветовал ему надеть классическую «униформу» ФБР – накрахмаленную белую рубашку, черный или темный костюм, черные туфли. Полный набор. Держаться ему следовало строго и уверенно, как и надлежит представителю власти. Он также должен иметь при себе некий реквизит, дающий основание предполагать, что мы знаем о Франклине гораздо больше, чем показываем. Мы знали, что специалисты в Тампе создали такой инструмент, как Визуальный следственный анализ (ВСА), в таблице которого отражены все известные действия Франклина за последние два года. Для Дуайера это была бы идеальная подпорка, способная убедить Франклина в высокой степени профессионализма Бюро и предполагающая даже всеведение.
Первоначальный план Дуайера состоял в том, чтобы ударить по самолюбию Франклина и попытаться запугать его и сломить. Мне нравилась идея с запугиванием, но подход к нему виделся иначе. Тема ограбления банков, на мой взгляд, не повлияла бы на Франклина в нужной мере, поскольку для него это был всего лишь способ заработать на жизнь, а не смысл существования. Я не хотел, чтобы Дуайер инициировал разговор – в любом случае начальство уже исключило такой вариант, – но думал, что в условиях долгого полета, под стрессом и в той атмосфере, которую мы планировали создать, Франклин сам не выдержит и начнет говорить.
Я предложил Дуайеру, как только это случится, попытаться усыпить его бдительность разговором в духе «мы против них». Не соглашаться с тем, что нацисты или куклуксклановцы хорошие люди и приличные организации – такую игру Франклин бы разгадал, – но использовать то, что мы уже знали о его отношении к ним.
Важным компонентом поведенческого профайлинга является экстраполяция на основе известных фактов. Мы знали, что он присоединялся к различным группам ненависти и впоследствии расставался с ними. Мы знали, что он ожесточился и выбрал в качестве мишени афроамериканцев, и, следовательно, вышел из этих групп не из-за изменения личной философии. Мы знали о его параноидальных наклонностях. Из сообщений агентов, инфильтрованных в экстремистские группы, мы знали, что деятельность многих ограничивалась разговорами о ненависти и негодовании.
Поэтому, хотя лично от Франклина мы ничего такого не слышали (это будет позже), логично было заключить, что причина, по которой он стал одиноким волком, заключалась в том, что он был сыт по горло пустой болтовней и бездействием и/или боялся стукачей и тайных агентов. Позже выяснилось, что мы были правы по обоим пунктам.
Я предложил Дуайеру высказать мнение, что группы, в которых состоял когда-то Франклин, становятся все менее и менее эффективными именно по той причине, что среди них слишком много обычных болтунов, пьяниц или нытиков, которые на самом деле не готовы к каким-либо действиям для достижения целей. Таким образом, не одобряя явно убийства, агент мог намекнуть, что восхищен самоотверженностью и преданностью миссии Франклина.
Такой подход мы с Бобом Ресслером только что использовали, когда брали интервью у Дэвида Берковица в тюрьме «Аттика» в Нью-Йорке. Мой отец, Джек Дуглас, был журналистом в Нью-Йорке, а потом возглавлял профсоюз печатников на Лонг-Айленде. Для интервью с Берковицем он снабдил меня экземплярами местных таблоидов с большими заголовками об убийствах «Сына Сэма». Я взял «Нью-Йорк дейли ньюс» и передал его через стол Берковицу.
– Дэвид, через сто лет никто не вспомнит Боба Ресслера или Джона Дугласа, но люди будут помнить Сына Сэма, – сказал я.
Я процитировал тогдашнее дело BTK в Уичито, штат Канзас
[9], и сказал, что он писал хвастливые письма в полицию и СМИ и упоминал в них Сына Сэма.
– Он хочет быть похожим на тебя, потому что у тебя есть эта сила, – добавил я.
Я знал, что в глубине души Берковиц хотел признания и славы за свои убийства, и вот так мы сумели его разговорить. Тактика сработала. Когда он сел на своего любимого конька – мол, это трехтысячелетний демон, действовавший через черного лабрадора его соседа Сэма Кара, приказал ему убивать, я сказал:
– Эй, Дэвид, прекрати нести чушь. Собака была ни при чем.
Он рассмеялся и признал, что я прав и что он просто выдумал все ради красного словца, чтобы повысить свой статус.
Я думал, что то же самое может сыграть и с Франклином, если мы найдем к нему правильный подход.
Самолет вылетел из Санкт-Петербурга, Флорида, в шесть утра, в ноябре в этот час там полная темнота. Мы думали, это добавит немного жути и тревожности.
Дуайер сыграл свою роль идеально, прибыв к самолету в черном костюме-тройке, белой рубашке с длинными рукавами и строгом галстуке. Начиная работать с серийными убийцами, мы прекратили записывать наши сеансы с ними, когда поняли, насколько они параноидальны и как сильно влияет на них сознание того, что их слова записываются. Но, зная, что магнитофон необходим, мы попросили Дуайера взять его с собой – показать, что он готов ко всему. Агент также прихватил номер «Нью-Йорк таймс» и «Ньюсуик» с репортажами о Франклине, а также темно-бордовую папку с печатью ФБР на лицевой стороне. На самом деле такие папки раздавали студентам Академии ФБР, но выглядела она очень официально. В нее Дуайер положил несколько чистых листов с логотипом ФБР, которые тоже выглядели очень солидно, выглядывая из папки и «светя» фирменным бланком.
Франклин был скован по рукам и ногам, из-за чего чувствовал себя беспомощным. Мы хотели, чтобы Дуайер и Франклин сидели друг напротив друга и их общение больше походило на беседу, чем на допрос, но устройство салона исключало такой вариант, поэтому они сидели бок о бок, с магнитофоном между ними.
