В соответствии с условиями судебного приказа Франклина возвратили в Медицинский центр для федеральных заключенных в Миссури для отбывания наказания по приговору по гражданским правам.
Прокурор штата Юта Стотт сказал:
– У федеральных властей для Джозефа Пола Франклина есть условия и получше.
31 января 1982 года Франклин был переведен из Медицинского центра в Спрингфилде в федеральную тюрьму в Марионе, в Южном Иллинойсе, которая была открыта в 1963 году и заменила ветхий и дорогой в обслуживании Алькатрас, тюрьму строгого режима в заливе Сан-Франциско. Ко времени его прибытия в Марион там, как считалось, содержались самые жестокие и неуправляемые заключенные в федеральной системе исправительных учреждений. Заключенным разрешалось выходить из своих камер только на полтора часа в день, а отдых на свежем воздухе был еще более строго ограничен.
Ко времени появления там Франклин уже был довольно известной личностью, и, учитывая большое количество афроамериканцев в тюрьме, его репутация предшествовала ему. Всего через три дня после приезда в Марион Франклин вернулся с ужина и ненадолго задержался в камере другого заключенного. Группа чернокожих окружила его и загнала в угол, где ему нанесли пятнадцать ударов ножом для колки льда, сделанным из консервной банки, в шею и живот. Поблизости находилось несколько охранников, но они сказали, что не видели нападения. Франклина спешно отвезли в Мемориальную больницу и отправили на операцию.
– Мы действительно не знаем, было это расово мотивированное нападение или нет, – заявил специальный агент ФБР Роберт Давенпорт из спрингфилдского отделения.
Ему, конечно, приходилось осторожничать, я же, с другой стороны, иного и не видел. 3 марта Давенпорт сказал, что его офис передал результаты своего расследования прокурору США в Восточном Сент-Луисе, штат Иллинойс, но «обвинение было отклонено, поскольку Франклин не смог идентифицировать личности нападавших, а свидетелей не было».
Франклина вернули в Марион и поместили в специальное подвальное помещение, отделенное от общего тюремного населения. Называлось это блоком «К». Там были несколько большие камеры с собственными туалетами и душевыми, в которых заключенные проводили двадцать два часа в сутки. В целях безопасности ни одному из двух человек в блоке не разрешалось выходить из камер одновременно.
Кровавый след Франклина протянулся через несколько штатов, но теперь, когда дело об убийстве в Юте было официально закрыто, на первое место выдвинулась его потенциальная причастность к расстрелу Вернона Джордана. Директор ФБР Уильям Уэбстер рассказал газете «Лос-Анджелес таймс», что в Джордана стрелял то ли один снайпер, то ли несколько. Он отметил, что покушение было спланировано и что Бюро не видит никаких неполитических или личных мотивов для стрельбы из засады.
Франклин оставался главным подозреваемым. ФБР определило по совпадающим почеркам на регистрационных карточках мотеля, что в момент преступления он находился в районе Форт-Уэйна. Через своего адвоката Франклин отказался пройти проверку на полиграфе. Я никогда особо не верил в эти так называемые тесты на детекторе лжи, и в большинстве штатов они не являются законными доказательствами. Я был убежден, что у Франклина вошло в привычку врать не моргнув глазом, поэтому, как и в случае с другими социопатами, не сомневался, что металлическому ящику он солжет так же легко, как и человеку. У нас давно утвердилась идея, что такие люди реагируют иначе, поэтому я не думал, что полиграф вообще что-то докажет.
Между тем Вернон Джордан, казалось, набирался новых сил и решимости, когда, как и его вдохновляющий идеал, Мартин Лютер Кинг-младший, сталкивался с тьмой и насилием. После трехмесячного восстановления, в течение которого он потерял восемнадцать килограммов, Джордан рассказал на пресс-конференции в Национальной городской штаб-квартире Лиги в Нью-Йорке, что «…этот опыт невозможно описать, ты распростерт на асфальте и истекаешь кровью, и занавес как будто закрывается».
Отказавшись рассуждать о том, кто в него стрелял, Джордан сказал:
– Последние несколько месяцев я не думал о том, кто это сделал и почему. Я просто пытался пережить следующую операцию или следующий укол, следующее неприятное на вкус лекарство, следующее упражнение, которое требовала выполнить медсестра и которое я выполнял… Насилие не является чем-то новым для чернокожих людей. Мы были его жертвами с тех пор, как первый невольничий корабль причалил к этим берегам. Мы знаем, что мы уязвимы в обществе, в котором расизм все еще процветает.
Но наследие преступления проявлялось в другом. Согласно сообщению репортера «Ассошиэйтед Пресс» Маши Гамильтон, Форт-Уэйн все еще не оправился после покушения на Джордана. «Здоровье, по-видимому, вернулось к Джордану, – писала она 29 мая 1981 года, – но этот северо-восточный город Индианы с населением 175 тысяч человек не восстановится полностью, пока подозреваемый не будет арестован, говорят городские чиновники и черные лидеры». Далее она описала «чувство паранойи, которое присутствует в местном черном сообществе», подчеркнув, что даже один порочный человек может изменить весь регион.
Адвокат Франклина Дэвид Йоком, однако, считал продолжение расследования «нелепым».
Когда 2 июня 1982 года большое жюри окружного суда США в Саут-Бенде, штат Индиана, вернуло обвинительное заключение против Франклина за нарушение гражданских прав Джордана, Йоком назвал это «пустой тратой денег налогоплательщиков».
– Это смешно, что человек, отбывающий четыре пожизненных срока подряд, будет рассматриваться в качестве обвиняемого по делу, за которое ему грозит максимум десять лет, – сказал он корреспонденту «Ассошиэйтед Пресс». – Министерство юстиции, должно быть, действительно ищет точки соприкосновения с афроамериканцами.
С другой стороны, по сообщениям газет, жители Форт-Уэйна и его окрестностей испытали облегчение и удовлетворение от того, что предполагаемый преступник наконец предстанет перед судом.
11 июня Франклин не признал себя виновным, и судья Аллен Шарп назначил дату суда на август.
В то время как газеты по всей стране, от «Нью-Йорк таймс» до «Джорнал энд Курьер», Лафайет, штат Индиана, регулярно называли Франклина «откровенным расистом» и «бродягой», судья Шарп на предварительном слушании предупредил прокуроров, что им не будет позволено полагаться на какие-либо другие доказанные или предполагаемые преступления Франклина при изложении своего дела. «В моем зале суда не будет повторного рассмотрения дела Юты», – заявил он. Шарп, по-видимому, скептически относился к стратегии продвижения федерального иска, поскольку достаточно веских доказательств для выдвижения обвинения в убийстве не было. Ближе к концу судебного процесса «Юнайтед Пресс Интернешнл» привело такую его цитату: дело «приближает юрисдикцию федерального суда к его конституционным границам».
Страсти вокруг этого дела разгорались, и обеспокоенный судья Шарп распорядился физически проверять всех зрителей и пропускать их через металлодетектор. По общему признанию, квалифицируя покушение на Вернона Джордана как нарушение гражданских прав, обвинение сталкивалось с такими юридическими трудностями, которые казались мне еще более сложными, чем прямое судебное разбирательство по делу об убийстве. Обвинению предстояло доказать не только то, что именно Франклин нажал на спусковой крючок, но и то, что он сделал это, чтобы помешать жертве воспользоваться общественным объектами из-за своей расовой принадлежности.
