Я увидел, как он изменился в лице и, сам того не желая, расплылся в ироничной улыбке. «Вы меня поймали!» – признал он.
Потом я спросил, зачем он кричал: «Свободу Анджеле Дэвис!» Снова заулыбавшись, он заявил, что ратует за освобождение чернокожих и исправление всех тех несправедливостей, что были совершены против афроамериканцев с тех пор, как их привезли сюда в качестве рабов. Но объяснение представлялось слишком уж гладким и отрепетированным. Мы продолжали на него наседать, и в конце концов он перешел к реальной мотивации, как и Дэвид Берковиц, который в конечном счете признался, что, выдумал насчет собаки соседа, которая якобы приказывала ему убивать.
Трапнелл сказал что-то вроде: «Я знал, что этот угон самолета сопряжен с большим риском и может не сработать. А если этого не произойдет и меня арестуют, мне будет очень тяжело. Я знал состав заключенных федеральных тюрем и прикинул, что если большие чернокожие братья сочтут меня политическим, у меня будет гораздо меньше шансов оказаться порезанным или изнасилованным в душе!»
Так вот в чем было дело! Несмотря на извращенный цинизм этой идеи, мое уважение к его преступной изощренности возросло. Этот человек сознательно готовился к любым неожиданностям.
Этот инсайт стал важным моментом в обучении наших переговорщиков по заложникам, одним из которых и я был когда-то. Всякий раз, когда противник предъявляет требование или делает непонятное заявление, такой факт нужно брать на заметку. Это может означать, что динамика переговоров изменилась, и вы теперь ближе к финалу, что мысленно он уже перешел к следующему этапу, и переговорщик должен реагировать соответствующим образом. Таким образом можно предотвратить вспышку насилия.
Теперь сравните это мышление с мышлением Франклина, который, чтобы не попасться, придумывал изощренные планы, заранее выбирал самый прямой путь из города, избавлялся от орудий убийства, менял машины и изменял внешность с помощью маскировки. Чего он не планировал, так это того, что будет делать, если его схватят и посадят в тюрьму, – он всего лишь пытался сбежать. Его страстная ненависть к афроамериканцам исключала возможность какого-либо соглашения с чернокожими заключенными, и заключенные-афроамериканцы, знавшие его отвратительную репутацию, убили бы его уже на третий день пребывания в Марионе, тогда как Трапнелл имел гораздо больше шансов на то, что его оставят в покое.
На самом деле Трапнелл не испытывал к Франклину ничего, кроме презрения. Когда мы сказали ему, что только что беседовали с Франклином, он обиделся. «Вы пришли сюда поговорить со мной, а потом потратили свое время на разговоры с этим идиотом-расистом?»
Когда мы с Кеном, сидя в гостиничном номере, переключили внимание на Франклина, то сошлись на том, что имеем довольно полное представление о его характере и психологическом портрете. Почти все важные элементы, которые я отмечал раньше, оказались точными, и то, как он описывал несколько недель, которые провел в бегах, подтвердило, что повышение уровня стресса поставило его в уязвимое положение. Его жизненный путь действительно определялся сочетанием основных физиологических особенностей, с которыми он родился, его дисфункциональным, жестоким воспитанием, социальными привычками и предрассудками окружения, а также тяготением к экстремистским группам, которые, по его представлению, должны были помочь ему компенсировать недостатки, подкрепленные постоянной подпиткой из наполненной ненавистью пропагандистской литературы.
Кроме того, мы пришли к выводу – Кен – со своей точки зрения, я – исходя из собственного опыта, – что такого человека трудно поймать и еще труднее предсказать.
Как выразился Кен, когда смотришь на экстремистские организации, которые либо пропагандируют, либо поддерживают насилие, как определить, кто из этой кучки придурков проявит настоящую жестокость? Как выбирать этих конкретных индивидов? Какой-то определенной модели поведения, которую следует выявить, похоже, не существует.
Франклин не ошибался, когда утверждал, что в те годы, когда он сблизился с Ку-клукс-кланом и нацистской партией, эти организации были пронизаны информаторами. Но, насколько я смог определить, никто из информаторов ФБР никогда не сообщал о Франклине и не предполагал, что он сам пойдет и начнет убивать людей. Насколько мне известно, его имя никогда не упоминалось ни в одном из отчетов информаторов.
Как мы заключили, попытка изменить мышление взрослого человека вроде Франклина, по сути, является невыполнимой задачей. Прежде всего, придется придумать нечто новое взамен старого, а это уже потребует более полного погружения, например, применения той тактики, которую используют в ходе базовой подготовки военные: сломать новобранца, а затем снова создать его или ее с желаемым отношением и мировоззрением. С Франклином такое бы не прошло. Мало того что он сам не захотел бы этого, так еще и у нас не было ни средств, ни механизмов, с помощью которых это можно было бы сделать. Ненависть поддерживала Франклина, задавала ему направление в жизни. Без интенсивного раннего вмешательства, о котором мы упоминали ранее, мы никак не смогли бы превратить его в зрелом возрасте в полезного, продуктивного члена общества с позитивным миропониманием и самосознанием.
Вывод, к которому мы пришли на основании изучения убийц в целом и интервью с Франклином в частности, не является ни капитуляцией перед проблемой, ни провалом поведенческой науки. Это всего лишь признание результатов исследования. С точки зрения перспективы защиты, если вам не всегда удается предвидеть, откуда будет исходить угроза, нужно укрепить защищаемого. Например, в 1940-х, 50-х и 60-х годах президенты и другие высокопоставленные лица нередко проезжали мимо толп людей, вытянувшихся вдоль улиц и зданий, в открытых автомобилях. После ужасной трагедии с Джоном Кеннеди, случившейся в Далласе 22 ноября 1963 года, было мгновенно принято решение, что таким образом защитить президента невозможно, и такого рода практика прекратилась. Конечно, это позор, когда политика приходится отделять от публики, но такова реальность, с которой мы вынуждены считаться.
Это не значит, что Секретная служба должна прекратить отслеживать угрозы. Это означает лишь то, что нужны дополнительные меры безопасности.
Мои задачи и моя повестка как агента ФБР несколько отличались. Хотя я и был бы рад научиться выявлять потенциальных убийц до того, как они нанесут удар, все же это не главная наша функция. ФБР – это Федеральное бюро расследований, а не Федеральное бюро профилактики. Мы всегда говорим, что если вы, правоохранительные органы, полагаетесь на нас в решении ваших социальных проблем, то вы уже опоздали. Наши усилия в области поведенческой науки направлены на то, чтобы научиться ловить преступников, когда они уже начали действовать, надеясь поймать до того, как последует продолжение. И с этой точки зрения интервью с Франклином было полезным и поучительным.
Джозеф Пол Франклин определил для нас иной тип серийного убийцы и личностные характеристики убийцы-ассасина. Этот тип произошел из того же – если не значительно худшего – типа окружения, что и другие преступники, которых мы изучали, но его преступления не были, прежде всего, сексуально мотивированными. Хотя убийца этого типа, конечно же, пытался компенсировать собственные неадекватности, он не стремился к известности и месту в истории, а пытался изменить общество в соответствии со своим собственным видением, подавая своими собственными усилиями пример другим. Он шел на просчитанный риск, но не хотел, чтобы его поймали или чтобы из него сложился образ мученика. И хотя его мысли и представления были отвратительными, он искренне верил в религиозную мотивированность своих действий, в то, что сочетание планирования и удачи – дело рук Бога, который хочет, чтобы он преуспел в своей миссии. Он свободно передвигался по стране, используя разные имена, поддельные удостоверения личности, измененную внешность, меняя машины, оружие и адреса. Он не ограничивался каким-то одним способом убийства. Большинство своих преступлений он совершал с расстояния, практически не оставляя физических или поведенческих улик, вследствие чего место преступления оказывалось значительно расширенным. По всем этим причинам такого рода преступника очень трудно поймать до тех пор, пока он не совершит ошибку. Не менее трудно бывает определить, кто же вынырнет из толпы в качестве следующего Джозефа Пола Франклина.
