Кудрявый долго смотрел на меня, словно оценивая. Остальные молчали. Наверное, он их предводитель. И от его слова зависит, останусь я на растерзание Роналдо или отправлюсь в путешествие по дорогам Лигурии.
– И какая же от тебя польза? У нас в каждом городе таких полезных десятки, – он склонил голову к левому плечу, глянул весело в сторону замерших соратников и подмигнул им. Артисты тут же разразились смешками, явно понимая, что имеет в виду их предводитель.
Фу, пошляки. Только об одном и способны думать. Хотя с женщинами в этой труппе явно была напряжёнка. Я увидела лишь одну – мрачную старуху, которая помешивала в котле поздний ужин. И при этом недобро посматривала на меня.
Надо было переодеться мальчиком. Но кто же знал, что тут артистки в дефиците.
Я стояла и молчала, решая, как себя вести с этими парнями. И стоит ли вообще проситься с ними в путь. Не получится ли так, что я меняю шило на мыло?
Артистам то ли стало скучно смеяться надо мной, то ли готовность ужина давала о себе знать ароматами, но они понемногу отворачивались от меня и начинали беседовать о чём-то своём.
Я поняла, что упускаю внимание. А это в моей ситуации недопустимо. Первое впечатление можно произвести лишь один раз.
Поэтому я решительно достала из корзины скрипку и заиграла быструю ритмичную мелодию, одну из тех, что совершенно покорили меня в исполнении Ванессы Мэй.
К моему счастью, на артистов бродячего театра музыка произвела то же впечатление, что и на меня когда-то в детстве. Они обалдели. Все повернулись ко мне. И смотрели на скрипку в моих руках, открыв рты.
Вот так! Знай наших!
В этом мире техно-акустический фьюжн на скрипке явно исполнялся впервые. И я даже усмехнулась про себя – вершу историю.
На последней ноте моя рука дрогнула. Смычок взвизгнул, и наступила оглушительная тишина.
Я отсчитывала удары сердца. Один. Два. Три. Четыре…
После десятого я решила, что им не понравилось. Но изумление на лицах сменилось восторгом, и артисты зааплодировали мне. Несколько окон, выходивших на площадь, оказались открыты. Женщина на втором этаже громко приглашала меня сыграть на празднике в честь имянаречения её дочери. Другой голос ей ответил, что дочка обойдётся. Мала ещё. А вот на свадьбе дочери другой соседки сыграть нужно обязательно!
– Да что вы, бабы, рядитесь! – перекрыл женские голоса мужской, – завтра у синьора Дапульо юбилей! Вот где такая музыка нужна!
Через несколько минут я уже смеялась и не могла остановиться. Меня делили как горячий пирог, споря, кто заплатит больше. Мой тихий смех понемногу переходил в истерический – сказывалось нервное перенапряжение.
Замолчала я, только когда ко мне подошёл кудрявый и остановился рядом, глядя своим фирменным насмешливым взглядом, протянул кружку с разбавленным кипятком вином.
Я выпила ее в три глотка и затаила дыхание: возьмёт или нет?
Он помолчал. Явно намеренно, играя на моих нервах. А потом, прищурившись, произнёс:
– Меня зовут Микаэле. Добро пожаловать в труппу.
Глава 40
Герцог ди Новайо мрачно взирал на свиток, врученный королем. Виконтесса Леруа не удержалась и, мстя за свои попранные ожидания, раструбила всему Двору новость об официальном разрешении герцогу самому выбрать себе невесту. Теперь Алистеру приходилось крайне аккуратно передвигаться по дворцу. Любой разговор напоминал переговоры перед заключением брачного контракта, а уж количество предложений от отцов и матерей, жаждущих заполучить самого знатного холостяка королевства для своей дочери, превышало любые разумные пределы.
После истерики очередной дурочки, найденной уже не в кровати, а в личной ванне, герцогу пришлось покинуть дворец и ночевать в своём городском доме.
Особняк был окружён трёхметровой оградой и охранялся сторожевыми псами. Только когда ворота за спиной закрывались на железный засов, Алистер чувствовал себя в безопасности.
Регулярные атаки на завидного жениха доводили герцога ди Новайо до нервного тика. А его величество, не скрываясь, беззастенчиво ржал над родственником при каждой встрече и тем постоянно выводил Алистера из себя.
Ди Новайо спешился во дворе и передал поводья конюху. Сегодня он устал как собака. Интересное дело, в которое герцог, как обычно, погрузился с головой, требовало весь его ум и внимательность.
Плащ он уронил прямо на пол. Перчатки бросил на столик в холле. Сапоги стянул на лестнице. Камзол повесил на перилах. Прохладный пол приятно холодил босые ноги. Правильно он сделал, что велел убрать ковровые дорожки. Что может быть лучше дубового паркета?
Потянул рубашку из штанов и расстегнул пуговицы, но, подумав, снимать всё же не решился. Мало ли кто из служанок ещё не спит.
В гостиной личных покоев герцога ожидал поздний ужин, накрытый серебряным колпаком. Ди Новайо не требовал у повара дожидаться его на кухне, чтобы подать горячее. Перед сном его устраивал и кусок холодного мяса.
Но Рамон его всё же баловал. Под колпаком обнаружилась копчёная телятина, нарезанная тонкими ломтиками. Лёгкий овощной салат со сливочным сыром. И кусочки подсушенного хлеба.
То, что надо.
Алистер ел не спеша. Эти редкие минуты тишины, когда долгий день завершён, он особенно любил. Запив ужин холодным морсом, герцог стянул с себя остатки одежды и направился в купальню.
Ещё одна привычка, сложившаяся за долгие годы, – мыться перед сном. Куда как приятнее опуститься чистым на чистые же простыни.
В тёмную спальню освежившийся и голый ди Новайо пропрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из левого уха. Покрутил головой, разбрызгивая влагу с волос.
Можно вести себя как мальчишка, когда никто не видит.
На постель, едва виднеющуюся в темноте, герцог запрыгнул с разбегу. Но мягкая перина спружинила неожиданно жёстко. А потом завопила тонким девичьим голосом.
– А-а-а! – заорал в ответ ди Новайо, падая на пол, лишённый по его же приказу ковра с толстым ворсом.
С волос ещё капала вода. Руки и ноги скользили, не позволяя встать. Ругаясь как портовый грузчик, герцог извивался на паркете, пока не догадался проползти к столу, где обычно оставляли масляную лампу.
Опираясь на стул, Алистер сумел-таки подняться на ноги и засветить огонь.
Комната озарилась светом. На кровати кто-то ойкнул и с головой укрылся одеялом.
Взяв лампу в левую руку, правую герцог вооружил стоявшим на полке бронзовым подсвечником. И только тогда двинулся к кровати.
– Кто ты? Покажись! – велел он, замахиваясь подсвечником, готовый швырнуть его в незваного гостя, если тот проявит признаки агрессии.
Одеяло медленно поползло вниз, открывая волнистые светлые волосы, милый лобик, два голубых глаза, испуганно смотрящих на герцога, нос с веснушками, алые губки, подбородок, переходящий в изящную шею, высокую грудь с розовыми горошинами сосков…
