Песня закончилась, певец медленно отступил в тень, а музыкант тут же легко-легко ударил по струнам гитары, вызывая в центр зала Арлиссу и еще двух танцоров. Они изображали сценку между смазливой девчонкой и двумя кавалерами. Пока один тащил ее к себе, она строила глазки другому, а потом меняла объект страсти. Гости снова развеселились, начали стучать кубками, и праздник пошел своим чередом.
Ночью, когда часть гостей увели домой слуги, а часть осталась храпеть под лавками, мэр распорядился выдать актерам корзину с хлебцами, круг сыра и большой кувшин вина. Микаэле поблагодарил за ужин, и мы собрались уйти, но вдруг высокомерный толстяк пристукнул своим посохом:
– Могли бы и отблагодарить меня лично! – заявил он.
Старшина непонимающе вскинул брови, скорчив физиономию сущего дурачка.
– Девицу на ночь предложить! – со вздохом пояснил тупому актеришке мэр.
– Ваше сиятельство, – польстил старшина толстяку, – у нас нет женщин, достойных вашего величия! Впрочем, если вы предпочитаете мужчин…
Толстяк побагровел и визгливым голосом велел нам убираться. Я вздохнула с облегчением и успела заметить, что хрупкую девочку-танцовщицу прячет под плащом наш силач Марко. Вот не зря Арлисса посоветовала мне намазать лицо и руки грубым коричневым гримом, с помощью которых в спектаклях изображали крестьян. Да еще парик платком повязать и деревянные башмаки нацепить – чтобы походка стала тяжелой и неровной.
Кроме меня и Арлиссы в бродячем театре ездила только высохшая старуха – мать старшины Мария, но ее давно не брали на представления. Я спросила у Минчо, почему так, и он объяснил, что жену Микаэле однажды уволок к себе аристократ. Очень уж хорошенькая она была и светловолосая к тому же. А вернул окровавленный кусок мяса. После всего, что с ней творили, женщина сошла с ума и быстро умерла, не узнавая детей и мужа. С той поры старшина не берет в караван женщин.
– А как же Арлисса? – удивилась я.
– Он ее отбил у портовых рабочих, – вздохнул акробат. – Ее выкинули из приюта, потому что исполнилось пятнадцать лет. Она пошла, куда глаза глядят, и наткнулась на подонков. Теперь она Микаэле как дочь. Он ее прячет, велит с матерью сидеть, если вдруг аристократы поблизости появляются.
– А меня почему взял? – тут мне прямо страшно стало и, конечно, интересно.
– Мария велела. Она ему еще накануне сказала, что придет женщина с волосами, как лен, и ее надо взять и спрятать. Так-то старшина не слушает никого, сам решает, но его мать в юности была жрицей, пока не сбежала с его отцом. Вот и говорит иногда чужим голосом, и все, что говорит – сбывается!
Меня продрало морозом по коже от таких вестей. Как эта женщина могла узнать, что я приду к артистам? Магия! Всюду эта непонятная магия!
Я поежилась и плотнее завернулась в шаль.
Фургон медленно катил к воротам, ведущим из города. Мы отработали дозволенные представления и двинулись дальше. Перед отъездом старшина спросил, что мне нужно купить, и отыскал в рядах на рынке промытую конскую гриву на струны, канифоль, оливковое масло и войлок для обработки скрипки.
Лично для себя я попросила одеяло потеплее. Его старшина тоже купил, и вот теперь мы покидали город под скрип колес и щелканье кнутов. Куда артисты поедут дальше, я не знала.
Только бы не в столицу! Не хотелось бы мне встретить там одного высокомерного герцога!
Глава 43
Вечерело. Алистер пришпорил коня. До ближайшего городка оставалось недолго. Ещё с полчаса, и можно будет передохнуть. Хотелось принять ванну, смыть с себя дорожную пыль и пот.
А ещё встретить какую-нибудь лесную шайку, чтобы спустить пар. Десяток вздёрнутых разбойников наверняка поднял бы герцогу настроение и разгладил хмурую складку меж бровей.
Сопровождение, как всегда, позволило командиру скакать впереди, предаваясь своим размышлениям. Подчинённые понимали герцога с полуслова и не лезли на рожон. Знали, когда у него такое выражение лица, лучше держаться подальше.
А то сержант Даррен вон засмеялся не вовремя. Теперь он больше не сержант. И дослужится ли снова до звания, кто знает…
Справа и слева от дороги расположились на ночлег те, кто не успевал въехать в город или не хотел платить за постой.
Ноздри втянули запах костра и жареного мяса, напомнив, что с момента последней трапезы прошло несколько часов.
На воротах стояла стража.
Алистер поморщился. Лишняя заминка между ним и отдыхом раздражала.
– Стой! – стражник был молодым и глупым. Не научился ещё по одежде, посадке, выражению лица и державшемуся чуть поодаль сопровождению определять путника высокого ранга. Тем более не в духе.
– Сейчас ещё один отправится коров пасти, – прозвучало тихое из-за спины, но герцог никогда не жаловался на слух.
Вот и сейчас расслышал. Мгновенная вспышка раздражения на дурака постового и своих людей сменилась раскаянием. Что-то он и правда стал злой как демон. Срывался почём зря.
Мальчишка просто выполняет свою работу – проверяет въезжающих в город. Ди Новайо достал из дорожной сумы, притороченной к седлу, верительную грамоту и протянул стражнику.
Тот взглянул на свиток, потом на герцога. Выражение его лица выдавало, что до мальчишки начало доходить, кого он посмел остановить. А в голове уже проносились фантазии и просторного выпаса с мычанием коров, и свистящего кнута, опускающегося на спину.
Ди Новайо уже хотел прикрикнуть на юнца, как вдруг услышал голос. Он замер, вслушиваясь в мелодичное звучание. Знал, что показалось, но всё же слушал.
Юноша воспользовался тем, что высокий гость отвлёкся, и всё-таки убежал в караулку. Через несколько мгновений оттуда вышел капитан, торопливо застёгивавший форму на округлом животе.
– Ваша светлость, – он с поклоном протянул обратно грамоту, – добро пожаловать в Ороту.
Герцог не слушал, что начальник караула там ещё говорил. Он оглядывался по сторонам, стараясь среди повозок и кибиток, огромного количества тёмных голов разглядеть светлые волосы той, кому принадлежал голос. Но не увидел. Конечно, не увидел. Её просто не могло здесь быть.
Она в нескольких днях пути на запад. Собирает виноград и давит молодое вино вместе со своим женихом. Алистер не сразу поверил, что у Катарины любовь с этим недоноском Рокуэллом. Но его величество разрешил их свадьбу, а это о многом говорило.
Обручённых лозой нельзя разлучать. Предки Рикардо хорошо усвоили этот урок.
– Ваша светлость… – похоже, капитан повторял это уже не в первый раз.
Алистер вернулся в реальность. Не стоит сожалеть о несбыточном. Даже если бы он всё не испортил сам, у него всё равно не было шансов.
Он взял из рук капитана свою грамоту и, слегка тронув коня шпорами, проехал сквозь ворота. Его люди, вполголоса обсуждая, что это случилось с командиром, последовали за ним.
